Особенности национальной охоты
Шрифт:
Он встал с пола и направился к двери. Взявшись за ручку, он на мгновение задержался, прислушиваясь к возне в предбаннике, затем резко приоткрыл дверь и выглянул в образовавшуюся щель — там на лавке сидел медведь и громко лакал водку.
Кузьмич оттолкнул застывшего Сергея Олеговича, закрыл дверь и навалился всем телом на неё. Женя бросился ему на помощь. Сергей Олегович стоял и смотрел, как они вжимаются голыми плечами в дверную створку, поскальзываясь на мокром полу. Затем, словно очнувшись, он бросился к оконцу, в которое и кошка с трудом
— Сергей, вам не трудно окатить меня водой? — по-английски попросил лежащий на полке и ничего не понимающий Раймо. — Я начинаю рождаться снова…
— Михалыча зови! — захрипел в свою очередь Сергею Олеговичу Кузьмич. — Кричи в окно!
Сергей Олегович растерянно крутил головой, совершенно потеряв ориентацию.
— Это невозможно описать… — блаженно улыбаясь и истекая обильным потом, бормотал тем временем Раймо.
— Зови генерала, мать твою!.. — закричал на Сергея Олеговича враз осипшим от волнения голосом Кузьмич.
— Михалыч… — прохрипел Сергей Олегович в грязное окошко. Он откашлялся и снова позвал. Но, вероятно, и у него от волнения отказали голосовые связки.
— Ну что ты там?! — разозлился Женя. — Михалыч!!! — заорал он со всей мочи, задрав голову к потолку.
За дверью раздался неистовый рёв медведя. Филя яростно залаял.
— Тихо! — тут же накинулся на него Кузьмич, зажимая псу пасть.
Только теперь Раймо понял, что происходит нечто неладное. Все стали говорить шёпотом.
— Зверя нет, значит? — язвительно передразнил Женя Кузьмича. — Ушёл, говоришь, на дальний кордон?
— Ладно тебе… — махнул рукой Кузьмич.
Он уже нашёл осколок валяющегося в парилке полена и подпёр им дверь, высвобождая руки.
— Что делать будем? — к двери осторожно приблизился Сергей Олегович. Тело его содрогалось от крупной дрожи.
— Подбрось воды на каменку, а то продрог весь… — посоветовал ему Кузьмич.
— Сейчас Михалыч придёт и завалит эту тварь… — неуверенно сказал Женя.
— Если эта тварь уже не завалила Михалыча… — возразил Сергей Олегович. Он метнул из ковша воду на камни. Раздалось громкое шипение и ответный недовольный рёв из-за двери. Все опять притихли.
— Это медведь! — по-английски сказал Раймо.
— Чего это он орёт? — вслушался Сергей Олегович.
На самом деле, непрекращающийся рёв за дверью был какой-то странный.
— Чего, чего? Выпил, теперь вот песни поёт… — предположил Женя.
— Это медведь! — Раймо вновь попытался обратить внимание присутствующих в парилке на рёв за дверью. Ему казалось, что они беседуют о чём-то своём и не реагируют на посторонние звуки.
Но финн ошибался: все только о том сейчас и думали.
— Да, это медведь… — наконец, по-английски откликнулся Женя. — Зашёл водки выпить.
— Он — домашний? — успокоился Раймо, не поняв чёрной иронии, сквозившей в голосе Качалова.
— Гад! — Кузьмич приложил ухо к щели между дверью и косяком и прислушался. — Снова пить стал. Интересно, сколько он выпить зараз сможет?
— Быстрее бы напился,
Все замолчали, понимая, что это — единственный выход из сложившейся ситуации. Бежать, конечно же, никому не хотелось.
— Надо жребий бросать… — наконец прервал затянувшееся молчание Соловейчик.
Медведь за дверью заревел снова, но уже не так свирепо. С остановками. Тем временем Женя Качалов наломал щепочек для жребия.
— Короткая — идти… — предупредил Лёва, зажимая в кулаке деревянные сколы. — Раймо исключаем. Если медведь… в общем, нам международный конфликт не нужен.
— Ты! Какой конфликт! — зашипел на него Сергей Олегович. — Все равны перед… перед…
— Перед медведем… — вздохнул Женя и потянулся за жребием, но Сергей Олегович оттолкнул его руку и первым испытал свою судьбу.
Он вытащил короткую щепку.
— Ладно… — обречённо и очень спокойно произнёс он, — ладно…
Сергей Олегович подошёл к двери. Зачем-то вытер ноги о валяющийся на полу мокрый берёзовый веник. Затем прислушался — за дверью раздавалось только сопение.
— Ружьё моё — твоё, Кузьмич… если что… — щедро прохрипел он, открывая дверь.
Выглянул за створку, потом скользнул в узкий проём. Дверь закрылась — за нею тут же раздалось сопение. Дверь дрогнула и подалась внутрь парилки. Кузьмич навалился на неё плечом, к нему на помощь поспешили Раймо и Лёва. Качалов вслушался.
— Кажется, прошёл… — неуверенно сказал Женя.
— Серёга, как ты? — прошептал Лёва в дверь.
Сергей Олегович всё ещё стоял в предбаннике. Медведь приоткрыл глаз — Сергей Олегович тут же замер. Медведь мягко оседал, заваливаясь между скамьёй и дверью.
— Серёга, ну как? — снова тихо спросили из-за двери.
Сергею Олеговичу стало весело: медведь лежит без движения, в предбаннике — полный разгром, все вещи разбросаны и перевёрнуты, по полу валяются бутылки и закуска…
Он толкнул дверь в парилку и, имитируя медвежий голос, заревел. С другой стороны двери захрипели, наваливаясь на неё телами. Сергей Олегович, сдерживая смех, ещё раз рявкнул и стал искать свою одежду.
Брюки — точнее, куски брюк — он обнаружил у медведя в лапах. Сопя и возясь погромче, он выбрал чьи-то чужие штаны, надел их и даже успел найти немного водки в одной из валяющихся на полу бутылок. Он выпил для храбрости, ещё раз рявкнул-крякнул и побежал к дому.
На бегу он огляделся, ища генерала. Того во дворе не было: он всё ещё плескался в воде неподалёку от баньки.
Сергей Олегович забежал в дом, схватил ружьё. Затем принялся искать патроны. Почему-то ему на глаза попадались только с дробью. Но вот, наконец, он нашёл с пулями. Когда же стал заряжать стволы, у него от волнения сильно дрожали руки: всё никак не мог попасть гильзой в отверстие. Справившись с ружьём, Сергей Олегович ещё несколько патронов ссыпал в карман великоватых ему брюк — про запас, на всякий случай…