Особенности обучения диких котов
Шрифт:
Жиль только вздыхал – Анриетту сейчас лучше не трогать. Пусть пробушуется. Джесс была согласна – она пошла на кухню, сварила там арро, налила и сунула Анриетте в руку. А Жиль открыл бутылку пива, и подвинул сестре.
У них сейчас, конечно, нефиговая нагрузка. Дипломы почти дописаны, впереди госэкзамены, защита… а ещё «Майская феерия». Девчонки заявились выступать в конкурсной программе, номинация – «Современная музыка». Говорят – последний шанс. На первом курсе они ещё не подружились настолько, чтоб играть вместе, идти и выступать, а этот конкурс – он раз в три года. Говорят, даже занятий не будет в эти дни, все поедут в Лим – тьфу
Но никуда бежать не пришлось, потому что Анриетта грозно сказала, что ей наплевать на то, что там думает отец о её личном участии в фестивале, если б думал что нормальное – то она бы пошла под его именем, а так – пусть мама на небесах радуется, вот. И она рассчитывает на Жиля – для участников-магов есть пункт «магические спецэффекты», это про него. Ну что тут сделаешь? Только вздохнёшь и пойдёшь репетировать с ними эти самые магические спецэффекты. У них и так всё расписано до минуточки – подготовка к госэкзаменам и защите, и вот ещё теперь этот фестиваль. И работать ещё когда-то надо, потому что девчонкам-то сейчас совсем не до заработков.
И вот в этот напряжённый график жизни вклинилась какая-то там проверка! Да кому она нужна, ну скажите? Все нормальные люди и так знают, что в Академии отличные преподы, и лучшие студенты, и крутые выпускники. Откуда свалились эти безмозглые, которые сомневаются?
И вот одна такая безмозглая тётка и разозлила Анриетту, а злить Анриетту не нужно ни в коем случае, сейчас как психанет – и опять или ковёр сожжет, или ещё что, уже было такое однажды. Хорошо, на периметре квартиры стоит мощная защита, весь дом не загорится.
– Ей что нужно-то было, этой дуре? – спросила Джесс.
– Чтобы я поговорила с отцом – с отцом, ты вообрази, да? И сказала ему, чтобы он поспособствовал работе комиссии в Академии, потому что комиссию не любят, ничего не показывают, подвергают опасности и что там ещё.
– Да идиотки, они, эти тётки из комиссии, - сказал Жиль. – Что ты ей сказала?
– Что не имею возможности выполнить её просьбу. И ещё желания, но это уже про себя.
– А она?
– А она скривилась и попросила меня подумать – мол, у меня впереди диплом, и мне потом ещё работу искать, зачем мне портить отношения с министерством образования?
– А ты?
– А я спросила – отчего это у министерства вдруг интерес к отдельно взятой студентке четвертого курса огненного факультета? И вдруг эта студентка всё же вспомнит, кто её отец, и нажалуется не только преподавателям, но и ему? Тётка стушевалась сразу, и пропала, и чёрт с ней.
– Вот точно, чёрт с ней, - сказал Жиль.
И рассказал все истории, которые уже случились с проверяющими только у них на курсе. Кого испугали до полусмерти, кого ползучими растениями чуть не задушили, кого ещё что.
На занятия по специальности к воздушникам сначала тоже рвалась какая-то тётка, этой тётке назначили приходить через три дня, и профессор Фурми едко высказывался о том, что сколько уже лет преподаёт, но так и не научился объяснять простецам тонкости использования сил воздуха. И так вышло, что через три дня пришла уже не тётка, но довольно молодой человек, и вполне себе маг, только окончивший не их Академию, а ту, что на Юге, в Монте-Реале.
Быть молодцом приятно, но… Жиль вздохнул, и сказал себе – успокоиться. Они с отцом живут в одном городе, в одной стране и в одном мире, и оба маги. Поэтому обречены слышать друг о друге. И всё тут.
А к Анриетте, выходит, прицепилась какая-то левая тётка из комиссии, и захотела, чтобы та уговорила отца отозвать своих наблюдателей, не более и не менее. Да пошла она, эта тётка, вот правда! Тут есть дела поважнее, вот.
Правда, на следующий день, когда Жиль, по обыкновению, нёсся скачками через три ступеньки, чтобы успеть на историю магии, его тоже остановила в коридоре тётка.
– Здравствуйте, господин де Роган, - пропела она медовым голосом.
– Здрасьте, - он остановился и тяжело дышал, а про себя считал – сколько ещё секунд у него осталось, и что скажет профессор Виллеруа, когда Жиль явится в аудиторию после него.
– У меня есть к вам большая просьба, вы ведь заинтересованы в своём хорошем будущем?
– Кто ж не заинтересован?
– Вот, вы меня понимаете. Министерству образования нужна поддержка вашего отца. Пусть он отзовёт своих наблюдателей, они мешают комиссии работать!
О как, от отца, оказывается, и толк бывает, не только проблемы! Респект вам, ваше высочество.
– Скажите, вы когда-нибудь пытались переубедить Луи де Рогана хоть в чём-нибудь? – приподнял бровь Жиль.
– Нет, - не поняла тётка.
– Вот и не пытайтесь, всё равно не выйдет. Простите, мне нужно идти, у меня пара вот-вот начнётся.
Жиль скользнул воздушным потоком за угол, а там отдышался. Сосредоточился, сгустил воздух в коридоре, вытянул из него информационную составляющую – это легко, если разговор состоялся вот только что – и запустил потоком в кабинет профессору Фурми. Он сможет распаковать и прослушать, а дальше – сможет распорядиться.
И после, на лекции, тихонько открыл в телефоне поисковик. Там уже несколько дней собиралась инфа на самую вредную тётку – председателя комиссии. Но пока собралось мало что, и поделиться было, прямо скажем, нечем. Вдруг что новенькое?
О, есть новенькое. Ещё один её электронный адрес, отдельный от прочих. И по нему раз в два дня отсылаются отчёты и проверке – куда? В министерство внутренних дел, комитет по воспитательной работе с молодёжью. Жилю было некогда вникать в детали, он сохранил и адрес, и адресата, и сделал скрины нескольких писем. А потом подумал, поскрёб затылок и отправил всю эту кучу архивом в приёмную профессора де ла Мотта, но не на официальный адрес, а на адрес секретаря Марты Эбер. И в теме письма написал – Марта, именем сестры твоей Марианны, покажи всё это профессору обязательно.