Особенности обучения диких котов
Шрифт:
– Какие у нас красивые девушки, - высказал общую мысль Франсуа Креспи.
Он пришёл с Джеммой, старостой водников, девушкой симпатичной, но задирающей нос по всякому поводу и вообще зазнайкой. Анна говорила о ней не слишком хорошо, но и сама Джемма на общих занятиях курса не выглядела особо милой.
Впрочем, Креспи что-то в ней нашёл же, значит – и в зазнайках бывает хорошее.
Младший Саваж чувствовал себя, как рыба в воде, и то и дело называл разных людей, в том числе и некромантов. Леон приметил обоих Кариньянов,
– Я вижу, всё получилось, - господин Рене оглядел Леона и остался доволен.
– Отлично выглядишь, - улыбнулась Леону госпожа Кариньян.
– Интересно, у них родится некромант? – шёпотом спросила Грейс, когда они отошли.
– Думаешь, может быть иначе? Они же оба очень сильные некроманты.
– Да кто знает, - пожала она плечами. – Но любопытно.
Другие некроманты были сплошь незнакомыми, и Леон их разве что разглядывал во все глаза. До тех пор, пока не пригласили к столу.
Жанно подхватил под руку Тину и сказал:
– Идёмте в столовую, там вас всех проводят, куда нужно. У каждого места есть карточки с именами. Не теряйтесь, короче.
Карточка «Леон Шеню» стояла между карточками «Грейс Торнхилл» и «Жийона Кариньян». Следом за госпожой Жийоной разместился господин Рене. Отлично. Некромантский анклав.
Во время торжественного обеда Леон поглядывал по сторонам, спрашивал Грейс и госпожу Жийону, что им передать, и прислушивался к разговорам. Но разговоры вели все между собой, в своих частях стола.
А когда объявили перерыв для бесед и танцев, и все снова перешли в большой зал, то там Леон увидел вовсе невероятное. Зазвучала вальсовая музыка, и господин профессор с супругой вышли на середину, поклонились друг другу и закружились по залу. Наверное, Леон смотрел с разинутым ртом, потому что Грейс тихонько пихнула его – мол, рот-то закрой. Чуть позже к ним присоединились родители Жанно, и госпожа Монтенеро с супругом. А потом – о, тут оживился весь первый курс – Жанно с Тиной. Чёрт возьми, Саважи умеют всё. Да как!
В финале композиции все пары поклонились друг другу, и разошлись. Жанно и Тина подошли к прочим первокурсникам, все говорили, как круто они выглядели и танцевали. А потом в перерыве между мелодиями все они отчётливо услышали голос водницы Джеммы:
– Скажи, Мизуки, тебе ведь было сложно есть за столом ножом и вилкой? Ты же, наверное, умеешь только палочками? И только ту еду, к которой привыкла, рис какой-нибудь без ничего? И всё время молчишь потому, что так толком и не научилась говорить на понятном всем языке?
* * *
Анне очень понравился дом Саважей. Госпожа профессор тепло приветствовала их с Флинном, представила своим детям – то есть родителям их Жанно, его мама тепло Анне улыбнулась, а отец сказал, что водные маги необыкновенно элегантны и грациозны. А профессор Саваж, который некромант, припомнил – о диво! – бабушку де Котель, с которой, конечно
Флинн смотрел на всё это расширенными от удивления глазами, и вообще он отчаянно пытался быть серьёзным, и вести себя, как положено. Говорил придушенным шёпотом, смеялся в ладошку, то есть в громадную свою ладонь, и очень тушевался.
Когда они такие вот пришли в залу, по которой бродили гости, Жанно изумился.
– Анна, очень рад тебя видеть, ты прекрасна сегодня. Флинн, с тобой что?
– А, нет, ничего, всё в порядке, - пробормотал Флинн.
– Ты стал на полметра ниже и в сто раз тише, это ненормально. Анна, он вообще здоров?
Остальные стояли вокруг и посмеивались. Анна посмотрела – Жанно пригласил Тину Кавалли, вот номер-то! Но Тина, нужно отдать ей должное, выглядела превосходно. Отличное платье по фигуре, отличный стилист сделал причёску и вообще поработал над образом.
Клодетт де ла Мотт тоже сегодня оказалась на высоте – не диковатая неформалка, а прямо красавица, в каком-то необыкновенном жемчужном ожерелье, и даже её синие волосы оказались уместны.
А Грейс Торнхилл, с которой пришёл Леон, напоминала снежную королеву из сказки – красивую, волшебную и очень опасную. Некромантскую сущность не спрячешь, что ни делай.
Староста Джемма тоже подобрала себе подходящий наряд, но почему-то ходила и кривила нос от всего. И чего тут нос кривить, ну подумаешь, у кого-то много поколений великих предков? А кто-то просто жил у себя под Эксом, и только лет двадцать, как приехал в столицу?
Анна не сразу разглядела Мизуки, а когда разглядела – тоже изумилась. Она выглядела… великолепно. Очень стильно, запредельно дорого и невероятно красиво. Чёрное платье от какого-то невероятного дизайнера-прикладника делало её ещё стройнее, а чёрный камень в серебряной оправе на шее смотрелся хищно и опасно. Волосы убраны в причёску, совсем простую, без украшений, но… пожалуй, если бы спросили Анну, она бы сказала, что из студенток первого курса самая красивая именно Мизуки. Анна сама надела чёрное, тонкое и струящееся, ей шло, она это знала, и жемчуг у неё неплохой, хоть и не такой, как у Клодетт де ла Мотт. Но… она проигрывала Мизуки, это было очевидно.
Значит, ведём себя тихо, спокойно и достойно.
Она разве что не удержалась пару раз, ну или не пару, хорошо, от взглядов на Жанно Саважа. Тот был великолепен – не испытывал никаких трудностей с торжественной одеждой, со всеми здоровался, представлял однокурсников тем, кто оказывался рядом, даже Анне с Флинном кое-что перепало. И многие важные полковники и генералы просили засвидетельствовать их почтение её, Анны, отцу. Это было необыкновенно приятно.
Флинн же возвышался над Анной глыбой, глубоко дышал, несмело улыбался, и чувствовалось, что ему сейчас не проще, чем у Роша на экзамене.