Особняк на окраине
Шрифт:
Жадным глотком отпил половину бутылочки. Оторвал листочек от растущей рядом с оградой берёзки, зажевал обжигающую рот жидкость. Разлившееся по телу тепло располагало к философскому размышлению.
– Ну вот, Андрюха! Пришёл я тебя проведать… – вполголоса заговорил Кирилл, обращаясь к портрету на памятнике. – Жизнь всё расставила по своим местам. Был бы ты жив, теперь согласился бы со мной: зло правит миром! А ты: «Нельзя так… Не по-христиански это!» И где твой бог? Почему он не наказал меня? И даже наказание я определил себе сам: попал под суд по собственному желанию, чтобы не сесть за более тяжкое. И никто меня не остановил…
Сидя
– Всё же жаль, что нет тебя: где теперь найду такого спонсора-праведника?..
«Впрочем, если лежат камушки в тайном сейфе по-прежнему, то о праведнике можно и не вспоминать… А если не лежат? Если ещё кто-то знал? А почему это камни не лежат?.. Лежат! Ведь, кроме меня и убитого Андрея, о тайнике в подвальном помещении никто не знает. Правда, могли знать строители, которые оборудовали бункер, но это была бригада гастарбайтеров, которая давно вернулась на свою южную родину. Да и появились в сейфе брюлики много позже строительных работ…»
Эта мысль всё время грела Кирилла на зоне. И сейчас, на свободе, она ещё сильнее вселяла надежду и побуждала к действию.
Фролов уже придумал, как провезти бриллианты через границу: в бутылке с водой. Причём не все сразу, а поэтапно. Возни, конечно, больше, но риска меньше. Если и заметут, то небольшую часть. И постепенно, периодически посещая интуристом этот город, можно без проблем перевезти остальные камни за рубеж.
«А за бугром всё проще: не нужно доказывать законное обладание сокровищем. Можно просто сдать в банковский сейф на хранение или обналичить за приличную сумму, чтобы вложиться в перспективное дело».
С кладбища Кир шёл пешком – он никуда не спешил. И хотя до гостиницы было не близко, решил прогуляться. Когда-то кладбище было за чертой города, но город вырос. И кладбище увеличило свою площадь. Вот они и встретились: город и кладбище, живые и мёртвые. Да и как отказать себе, теперь свободному человеку, в прогулке по летнему городку, где так долго отсутствовал, где прошли его детские годы?
Встретилась афишная тумба. Кир скользнул взглядом по рекламе, театральным анонсам. Невольно вздрогнул: среди новых и старых афишных фото он увидел подозрительно знакомое лицо. Это лицо заставило подойти ближе.
– Андрюха… Не может быть! Опять ты… – прошептал Кирилл в глубокой растерянности. Но строчки под портретом не оставляли возможности для сомнений: «Максимов – жив! Он – с нами!»
Потрёпанный ветрами листок напомнил, вернул его с приятного настоящего снова назад, в тревожное прошлое.
– Да что же это?.. Что за издевательство! – Как удар под дых, всё благое настроение разом улетучилось. – Что же за народец-то такой тупой? Ведь и кладбище с могилой Андрея Максимова совсем рядом…
Фотография притягивала как магнит, не давала уйти без объяснения ситуации. Кирилл поймал трепещущий на ветру листок, сорвал и прочитал:
«Городской праздник в честь юбилея доктора медицины, изобретателя и мецената Максимова Андрея Ивановича. Его приветственное обращение к жителям нашего города по случаю предстоящего торжества прозвучит в радиоэфире в знаменательный день…»
Седобородый старичок с палочкой неторопливо шёл к автобусной остановке.
– Добрый день, папаша!
– Здрасте…
–
– Максимов?.. Да, это он сам! И не сомневайтесь, молодой человек! Уж кому-кому, а вот Андрею Ивановичу я верю – наш человек! С низов вверх поднялся. Быть ему депутатом Госдумы… О, это мой маршрут! – приглядевшись, старичок засеменил к подъехавшему автобусу.
«Что за ерунда?.. Уж не объявился ли какой двойник Андрюхи?..»
– Слушай, пацан! – увидев рядом мальчугана на самокате, обратился к нему Кирилл, показав сорванный листок с фотографией. – Ведь умер Максимов?
– Умер…
– И он же будет делать обращение к жителям?
– Будет…
– Так как же так?!
– А вот так! – подтвердил мальчик, недовольный фривольным отношением к нему незнакомого дядьки, и, скорчив рожицу, покатил на своём транспорте дальше.
«Ну, Андрюха… Это же каким боком: тело три года гниёт в могиле на кладбище, и тут же его обращение к народу в будущем времени! Как так? Все разом с ума посходили, что ли?»
Кирилл достал из кармана платок, вытер испарину на лбу, появившуюся от неразрешимости задачи.
«Мистика! Какой фанатичный и тупой народец пошёл нынче, не может сложить дважды два… – всё больше удивлялся городским новостям Фролов. – Нет, надо скорей решать свои проблемы и валить из этого непонятного города с его чокнутым населением!»
Уже не в таком бодром расположении духа он продолжил путь по городу. Но вид знакомых с детских лет зданий, улиц, скверов постепенно вернул позитивное настроение.
«Главное – свобода! А сейчас надо любой негатив просто перетерпеть. Навести справки, получить максимум информации. И – рискнуть! Может, в последний раз… Если и придётся нарушить закон, то аккуратно, с оглядкой. Лучше всю черновую работу сделать чужими руками. Чтобы уже не наступить на те же грабли, не попасть опять „на хату“ к „хозяину“. Чтобы не наследить, не оставить у следака повода для вопросов к бывшему сидельцу. Поэтому нужно быть вдвойне осмотрительным и всю операцию провести очень тщательно. Пусть на меня работают и оставляют свои следы по неопытности молодые и борзые. А коли запалятся, то их совсем и не жалко: похлебают тюремной баланды – поумнеют!»
Кирилл пытался разобраться в ситуации по особняку.
«Конечно, не факт, что бриллианты ещё в подвале… Ведь три года – срок немалый, и многое могло поменяться».
Полученная информация вселила оптимизм: ремонта за эти годы в интересующем его здании не было. Как не было и изменения собственника.
Сведения Фролов за небольшую мзду легко получил от риелтора.
«Значит, и потайной сейф должен остаться нетронутым. О нём никто не знает! Так перед смертью утверждал брат, человек честный, но лох по жизни, врать не умел. А после смерти он уже точно никому ничего не мог рассказать. Нет, игра стоит свеч, надо попробовать. Это же такой шанс! Раз погиб хозяин давно, а наследники клада так не объявились, то почему бы не забрать это ничьё, это бесхозное богатство? Кстати, а как же родители Андрея? Почему не вступили в наследные права? Или уже умерли? Впрочем, это их проблемы… Так кому будет хуже, если бесполезно лежащие годами алмазы я заставлю работать – обеспечу материально себя и претворю собственные планы в жизнь?»