Особо охраняемый объект
Шрифт:
Проколоться может Хассид из Центра молекулярной генетики. Это будет провал из провалов. Конец. Думать об этом вредно. И убрать Хассида нельзя – это звонок в дверь Эбеля: «Здравствуйте. Хассида убили, слышали?» – «Господи…»
2
Тамира угадала появление хозяина этого дома по реакции спутников за ее спиной, повернувших головы в сторону богатого портика, и только потом увидела его. Она смотрела на человека лет пятидесяти с легкой степенью растерянности: «Кто это?»
Сейчас она, столкнувшись
Властным движением руки Анвар отпустил слуг, другим жестом пригласил гостью следовать за ним; обернулся и по-отечески улыбнулся ей: «Иди рядом со мной».
Они прошли по мостику, сели за стол. Оказались в том месте, где днями раньше Анвар переживал вторую драму в своей жизни, верил и не верил, что вскоре увидит дочь. Надеялся и хоронил надежду.
Он положил жилистые руки на стол, чуть склонил голову, разглядывая гостью. Затем прозвучал его голос – мягкий, настойчивый:
– Тебя называют Тамирой?
– Называют?
Девушка вложила в одно слово и вопрос, и утверждение, и капельку недопонимания.
Называют.
Она пожала плечами:
– Меня так зовут.
А на языке вертелся другой, преждевременный ответ:
«Меня так назвали родители».
– Имя Сабира тебе ни о чем не говорит?
Она снова пожала плечами и выгнула для убедительности бровь:
– Нет.
«Вы ищете девушку по имени Сабира?»
«Вы рассчитываете найти ее среди моих подруг?»
«Почему вы спрашиваете?»
«Кто вы?»
«Почему я здесь?»– прочитал в глазах девушки Эбель.
– Я ничего не понимаю, – проговорила Тамира.
– Да, так и должно быть, – чуточку растерянно произнес Анвар. Кажется, он никак не мог решиться на какой-то поступок.
Он налил сок в высокий стакан и подал его гостье. Не спуская с нее глаз, вынул из кармана фотографию. Он побледнел и задышал часто, когда поворачивал снимок лицевой стороной к девушке. Дав ей посмотреть несколько мгновений на свою мать, стоящую справа от высокого плетеного кресла с высокой же спинкой, на котором сидела двухлетняя девочка, на своего отца по другую сторону, Анвар тихо спросил:
– Ты узнаешь кого-нибудь на этом снимке?
Тамира оторвала взгляд от изображения на фотографии и посмотрела на хозяина дома.
– Да. На этом снимке вы, я узнала вас.
– Больше никого не помнишь?
«Не помнишь?»
Нельзя отвечать
– Нет.
– Сколько, по-твоему, этой фотографии лет?
Тамира едва не совершила ошибку. Обычно снимки подписывают, ставят дату на оборотной стороне. Она могла сообразить, догадаться об этом, но не моментально, на автомате, тотчас переворачивая фотографию.
– Я не знаю. – Она все больше казалась растерянной.
– Посмотри на обороте.
«Вот оно».
10 сентября 1990 года.
Анвар с трудом сглотнул. Он всегда, когда читал эту надпись, мысленно дополнял: «За день до вашей смерти».
Он больше не мог выносить эту тяжесть. «Лучше потерпеть неудачу», – тихо шепнул он.
– На этом снимке тебе всего два года, Сабира.
Напряжение было столь велико, что девушка, которая внешне казалась спокойной, фактически исчерпала все силы. Короткая и простая сцена была трудной работой и отняла много сил. Она боролась сама с собой, со своей совестью, с этим человеком и его горем. Она лишь чуть-чуть помогла себе и, закатив глаза, упала головой на стол.
Анвар не успел к ней. Когда он, отшвырнув от себя стул, подбежал к девушке, она лежала на ковре, устилающем мраморный пол. Тамира ударилась о край стола и содрала кожу на виске. Когда Анвар приподнял девушке голову, на его руках оказалась ее кровь.
3
Дикарка не могла вспомнить, как она оказалась в Египте. Понимала, что ей вкололи сильный наркотик, но следов от укола на локтевых сгибах не обнаружила. Возможно, кололи в плечо или бедро. Под лопатку? Скорее всего – в задницу, пришла к выводу Тамира, ощущая зуд в ягодицах. И – вдруг услышала свой голос, словно прорвавшийся из поехавших мозгов: «Я больная, бля! У меня СПИД, суки! Я всех вас заражу!»
Тамира выругалась. «Я же не соображала ни хрена! Могла ляпнуть под кайфом про „Инкубатор“, военную контрразведку».
К горлу подкатил комок, и Тамира едва сдержала приступ рвоты. И – новое воспоминание: ее рвало… в машине. Точно. Ее везли в машине.
«Пятьсот баксов с машины». Это чье-то условие. Снова провал, за которым голос: «Вот мы и в Грузии». Кто-то обрадовался так, будто попал в Штаты.
«Я заразная…»
«Ни разу не нанимал минера на работу? В первую очередь смотри, все ли руки и ноги у него на месте».
«Зря я военную тематику задела».
Дикарка тщетно пыталась вспомнить полет на самолете. Скорее всего, пришла она к выводу, перед полетом ей вкололи еще одну дозу наркотика. Только так могли обуздать ее дикий норов.
«Но и в отрубях я не была, это точно».
Тамира припомнила себя пятнадцатилетней, сидевшей на игле. Разбодяженный сахаром кокаин, героин, от которого сводит скулы, а во рту стоит неистребимый привкус бензина. И все же это неповторимый мир под кайфом, оголенный, как высоковольтный провод, чувствительный, как свежий срез на коже, болезненный, как внезапное ощущение холода.