Особо опасная статья
Шрифт:
Ангелина Викторовна сказала, что в первую городскую клиническую.
Невидимый собеседник помедлил, а потом вдруг сказал:
– Надеюсь, вы в курсе наших с Альбертом Артуровичем обязательств. И нам нет разницы, кто будет убеждать гостя из Страсбурга. Даже лучше, если брата будет убеждать сестра. Ян Михайлович любит Колю?
Кайнакова почти потеряла все силы.
– Вот и хорошо. Да, кстати… Номер с инсультом больше не пройдет. Так что лучше мужайтесь. Вы меня хорошо поняли?
– Да.
– Хм… – с сомнением выдавил голос. – Дать в последний раз поговорить
Когда Кряжин вошел к Кайнаковой в спальную, разговор был уже закончен.
– Я слышала Колю…
Он качнул головой и пожевал губами. Подождал ровно столько, сколько было уместно находиться в чужом будуаре следователю Генеральной прокуратуры, и, водя пальцем по головке стоящего на трельяже амура, словно невзначай оглянулся:
– О чем была речь?
– Я так и не поняла, – отрешенно глядя в зеркало перед собой, но не видя себя, пробормотала женщина. – Дали с сыном поговорить… Потом попугали… спросили, в какую больницу мужа увезли…
– А требования? – вкрадчиво поинтересовался Иван Дмитриевич.
– Никаких требований… – Кайнакова крутила головой, словно хотела сорвать ее против резьбы. – Бред какой-то. Сказали, что перезвонят… Чему вы радуетесь, мой бог?!! Что значит эта…
Снова увидев на лице наглого мужика самодовольную улыбку, Ангелина Викторовна едва не сошла с ума.
– Я радуюсь тому, что теперь игру ведем мы.
Кайнакова смотрела на следователя, округлив от изумления глаза. Игра?.. Это для него игра?
– Знаете, что нужно сделать, если на вас бежит огромная собака и нет никакой надежды на то, что она свернет?
– Нет, конечно…
– Нужно совершить поступок, который приведет ее в недоумение и заинтересует больше, чем ваша нога. Например, если у вас в руке сумка, поставить ее на голову. Собака остановится и уставится на вас лучистым взглядом. И без дополнительной команды на вас уже никогда не нападет. Доказано международной ассоциацией кинологов. Сейчас собака остановилась. И также не понимает, что делать дальше. Единственный неверный путь, по которому она обязательно двинется, это больница, где находится ваш муж. А вы-то думали, что у меня не все дома? Нет, это у вас не все дома, Ангелина Викторовна. Но, если вы пообещаете помогать мне и дальше так же терпимо, как сейчас, обещаю это исправить.
Как и обещал, Саланцев, разобравшись с делами в больнице, выставил у дверей охрану из числа районных оперов и спустился к машине.
«Как называл его Кряжин? Ремизов. Павел Ремизов, ЧОП «Сатурн». Доберемся до компьютера, там будет видно».
Но добрался он в первую очередь не до компьютера, а до адресного бюро ГУВД Москвы. Ремизовых Павлов значилось в самом дорогом городе мира шестьдесят семь. Саланцев исключил тех, кому до двадцати, и тех, кому за шестьдесят. Осталось тридцать восемь, что само по себе ситуацию не меняло.
Сделав распечатку, оперативник пересек коридор и вошел в помещение в информационного центра.
Судимых из тридцати восьми Ремизовых оказалось двенадцать, и сыщик карандашом поставил вопрос напротив их данных. Ежу понятно, что судимым не может быть выдано оружие
Все это можно было сделать и после встречи с директором предприятия. Но Саланцеву теперь достаточно было только узнать отчество и год рождения фигуранта. Информация изобиловала фактами, и в этом случае разговор должен был получиться предметный, исключающий необходимость снова возвращаться к нему и снова спрашивать. МУР не терпит суеты и лишних движений. Одна из лучших сыскных организаций мира, имеющая за плечами богатейший опыт борьбы с преступностью, всасывает в свои ряды самых способных и организованных. Организованных лучше, чем преступность, с коей они ведут неравную, но беспощадную борьбу.
Директором частного охранного предприятия «Сатурн», к величайшему удивлению Саланцева, оказался чрезвычайно полный, тяжело дышащий мужчина лет сорока на вид. Постоянно выделяя дурно пахнущий пот, он старательно забивал запах терпким одеколоном табачного аромата, что в результате приводило к еще более тяжким последствиям. В кабинете Арманова Константина Львовича работал напольный вентилятор и кондиционер, гарантирующие ринит любому посетителю, но пот директора продолжал литься и зловонный запах распространяться.
Константин Львович не работал ранее ни в МВД, ни в ФСБ (что тоже немало удивило Саланцева), ни в какой иной правоохранительной структуре. По той же самой причине Константин Львович, по-видимому, плохо представлял себе, чем могут обернуться его попытки начать «лепить перед опером горбатого». Арманову казалось, что лепит он мастерски, ибо никогда не видел, как это должно выглядеть на самом деле.
Чтобы узнать, как выглядит Ремизов и где зарегистрирован, где родился и с какими оценками закончил курсы обучения частных охранников, оперу достаточно было прийти в отдел лицензионно-разрешительной работы при ГУВД Москвы, хлопнуть старого приятеля, начальника этого отдела, по плечу и попросить выложить на стол папку с частными охранниками ЧОП «Сатурн». Но тогда Саланцев узнал бы о Ремизове именно то, что тот хотел, чтобы о нем знали органы внутренних дел. А старшему оперу непременно хотелось знать то, что об охраннике ЧОП «Сатурн» известно не всем.
На вопрос Саланцева показать личное дело Ремизова Арманов проявил признаки откровенной глупости и стал набирать на модной трубке мобильного телефона номер:
– Послушай, тут какой-то с удостоверением из МУРа пришел, хочет узнать о моих людях. Что? Ясно. Я не обязан перед вами отчитываться, – мягко складывая трубку, сказал директор.
– Это вы напрасно так, – вяло предупредил, вставая, Саланцев.
Встал и директор, что, собственно, и требовалось доказать.
Резко хлопнув ладонью снизу по выпирающему поясу Арманова, сыщик одним движением выбил из его кобуры пистолет и, когда вороненый ствол вылетел между распахнутыми отворотами пиджака, поймал его в руку.