Особо опасная статья
Шрифт:
Позвонив Генеральному, Кряжин вернулся в прокуратуру, вставил кассету в гнездо видеомагнитофона и еще раз прокрутил последние минуты утра 10 сентября, запечатленные на пленке.
Вроде бы ничего примечательного. Те же фонари по краям площадки, опоясывающей дом, тот же черный «Мерседес-купе», застывший на стоянке перед домом, те же литые урны. Почти в двухстах метрах от дома все так же останавливается серебристый «Мерседес», и из него выходит человек. Опирается на дверцу, снимает очки и внимательно смотрит вверх, не сводя глаз с объекта. Длится это, если верить
Кряжин вернул пленку назад, к началу того момента, когда «Мерседес» останавливается, и нажал кнопку «пауза». В углу застыло время: «09:08:34».
Немудрено, что этот эпизод ускользнул от внимания оперативников – их взгляды были прикованы к панораме, приближенной к дому.
Следователь вынул кассету из гнезда, захлопнул кабинетную дверь и спустился на этаж ниже. Там, в кабинете экспертно-криминалистического Управления, пропахшем химией, сидел прокурор-криминалист Николай Молибога, тезка похищенного мальчика. Он всегда искал возможность подружиться с Кряжиным, но никогда ее не находил, поскольку сам уверил себя в том, что Кряжин для дружбы недоступен. Увидев следователя, Молибога потеплел взглядом и даже не поинтересовался у Кряжина, зачем тот прибыл. Зато сообщил, что у него есть диковинный кофе, привезенный из самой Бразилии, а также водка, произведенная в Финляндии.
Отказавшись от второго, Кряжин согласился на первое, пытаясь разгадать одну из загадок, что мучили его многие годы: чем кофе из Бразилии отличается от того, что продается в банках по пятьдесят рублей с оптимистической надписью: «Настоящий бразильский кофе».
Оказалось, ничем. Кофе «Пеле» в супермаркете близ Большого Факельного был точной копией того, которым угощал Молибога.
– У тебя как образование в плане работы на персональном компьютере? – отставляя в сторону пустую кружку и сопутствующие ей пустые разговоры, поинтересовался Кряжин.
Молибога уверенно ответил, что не знает в Москве ни одного хакера, которому он не смог бы выставить счет за незаконное пользование базой данных ЦРУ. Чем и обеспечил себя работой на ближайшие несколько часов.
– Запись, конечно, не ахти, – говорил следователь, выкладывая кассету на стол, – но меня в ней интересуют три момента. Первый: четкое, поддающееся отождествлению, увеличенное изображение человека из «Мерседеса». Момент второй: номер машины с теми же требованиями. И последнее. Что могло заинтересовать объект в той точке, куда он направил свой взгляд?
– А его имя в паспорте, находящемся в кармане его пиджака, не посмотреть?
– Твой кофе – самое настоящее дерьмо, Молибога, – подумав, заявил Кряжин.
– Ну, ладно, ладно, – пошел на попятную криминалист. – Просто нужно ставить перед собой реальные цели.
– А я не перед собой ставлю. Я ставлю их перед тобой.
Молибога почесал подбородок, забрал кассету и снова попросил сказать, заметил ли Кряжин разницу между напитками.
– О да, Николай. Небо и земля.
На том и расстались.
Саланцев приехал ближе
Пропустив их вперед, Кряжин прикрыл дверь.
– Готовы к поездке?
– Мы да. А Забавин артачится, – сказал Саланцев.
– Что это значит?
– А это значит, что какой-то козел запустил к нему в камеру адвоката, и теперь доблестный сотрудник ОВО готов рассказать СМИ о том, какие методы используются МУРом и Генеральной прокуратурой для достижения их государственных целей!
– Не услышал до настоящего момента ничего необыкновенного, – заявил Кряжин, снова доставая из сейфа кобуру. – Где есть капуста, там жди появления козла. Для вас это открытие?
– Но СМИ… – наморщившись, словно в рот ему попал ломтик лимона, пробурчал Сидельников. – Словом, Забавин отказывается от участия в операции и требует, чтобы все последующие следственные действия проводились в присутствии его адвоката.
– Это не его адвокат. А тех, кто пригласил Забавина для встречи в ресторан, – раздумывая, как лучше сейчас поступить, Кряжин поднял трубку. – Он сам все испоганил, клянусь богом… Алло!
Ему ответил дежурный по следственному изолятору «Лефортово».
– Вам поступило постановление об освобождении из-под стражи подследственного Забавина?
«Муровцы» переглянулись.
– Когда будете освобождать?
Дежурный ответил, что необходимая процедура исполнена и гражданин Забавин снова увидит солнечный свет уже минут через сорок.
– А вы что думали? – обратился Кряжин к сыщикам. – Для чего все эти разговоры о привлечении к делу СМИ?! Для вашей дезориентации, ребята! Пока вы вели дебаты, суд уже вынес постановление! Это старая кухня, клянусь, старая…
Он ходил между сейфом и столом, набивая карманы какими-то бумагами, и бормотал о том, что главное в работе следователя – быстро перестраиваться в резко меняющейся обстановке. Могло даже показаться со стороны, что Кряжин растерян.
– Значит, освободили? Ловко. Интересно, как это было сделано без меня? А, ребята? Случай, не требующий участия прокурора? И кто адвокат у Забавина?
Саланцев назвал одну довольно известную фамилию. Кряжина едва не перекосило от отвращения.
– Хороший адвокат. Ему еще десять лет назад говорили, что он пойдет далеко. И сейчас он зашел настолько далеко, что за ним даже не пытаются идти следом. Есть персоны неприкосновенные вследствие их чрезвычайной испорченности, господа сыщики.
Пожевав губами и остановившись посреди кабинета, Кряжин провозгласил:
– А вы знаете, это даже лучше. Теперь Забавин уверен в том, что избежал неприятной встречи с Феликсом и ответственности, которая возникнет сразу после нее. А судьба Ремизова и Арманова ему неизвестна. Теперь только бы успеть.