Особо секретное оружие
Шрифт:
Но на прибывших командиров его, однако, не хватило. Слишком долго в пробке простояли.
– Я могу еще заварить, но в московских магазинах очень плохой чай... – жалуется японка. – Такой чай можно заваривать только одним способом одинаково для мужчин и для женщин.
– А что, в Японии чай для них заваривают отдельно? – интересуется Пулат.
– А как иначе... В хороших домах – конечно! Хотя это тоже не все могут себе позволить... Но рецепт заварки при этом совершенно разный... Мужчинам обязательно следует заваривать «молодой» чай, женщинам нельзя использовать кипяток – воде всегда дают слегка остыть...
– Я японский чай вообще в магазинах не встречал, – говорит Доктор Смерть, который черный чай презирает со всей высоты собственного
– В следующий раз я привезу вам из Америки, – обещает Сережа. – Там есть специальные японские магазины ввиду большого количества этнических японцев. Но только в следующий раз. А сейчас я вынужден забрать свою команду, чтобы наметить и обсудить новые планы действий. Кроме того, мы еще не обустроились на месте и не в состоянии работать полноценно без полнопрофильных средств связи. Прошу меня извинить, что оставляю вас без гейши...
Старший Ангел провожает гостей и сына до дверей. Остальные ждут, смотрят на Басаргина. Александр же дожидается, когда старший Ангел закроет за гостями дверь и вернется в офис. Тот возвращается и садится на прежнее место.
– Я так понимаю, что есть новости? – спрашивает Доктор Смерть.
– Хочу обрадовать Ангела с Пулатом. Они возвращаются к прежним связям...
– В чем-то это, вероятно, прекрасно, – соглашается Пулат. – Но я надеюсь, что нас не заставят вернуться к прежним женам? Возвращаться к прежним женам – это признак плохого вкуса... На такое я категорически не соглашусь даже за Нобелевскую премию...
– Нет. – Басаргин говорит без эмоций. – Только к сотрудничеству с генералом Легкоступовым и полковником Мочиловым, потому что род нынешних занятий Талгата Абдукадырова проходит по отделу Геннадия Рудольфовича настолько же, насколько проходит по управлению антитеррора. А полковник Мочилов, как обычно, командует военными рабочими лошадками...
– Я о Геннадии Рудольфовиче подумал еще тогда, когда Сережа только начал свой рассказ... – кивает старший Ангел. – Во что наше сотрудничество выльется в этот раз?
– Завтра утром генерал пожалует к нам со списком телефонов, которые следует проконтролировать. Или нас к себе пригласит, что скорее всего лучше... «Альфа» по этому вопросу отправила через НЦБ письмо-отношение в Лион. Думаю, вскоре нам следует ожидать звонка или шифротелеграммы от Костромина с предложением вступить в игру и будут высказаны некоторые советы, как вести эту игру самостоятельно. Кроме того, что касается спецназа ГРУ – его группы проводят активный поиск Абдукадырова в чеченских горах. У Талгата есть свой отряд, но это вовсе не говорит нам о том, что искать его следует только в Чечне. Отряд отрядом, а он может быть в настоящее время и в Москве, и под Москвой, и под Лондоном... Поэтому поиск следует вести и по своим каналам. Я предлагаю всем включить в дело осведомителей. Особо следует активизироваться Зурабу. Талгат не сможет обойтись без помощи московских чечен, если пожалует сюда. Он обязательно кого-то навестит, с кем-то встретится, поговорит. Он слишком большая величина, чтобы приехать незаметным и таким же уехать. А поиск ему предстоит вести в основном в Москве. В этом я уверен...
– Напрасно... – возражает старший Ангел.
– Что – напрасно?
– Напрасно ты предлагаешь зациклиться на Москве.
– Я не предлагаю зацикливаться. Я определяю предпочтительный сектор поиска...
Старший Ангел вскидывает обросший щетиной подбородок.
– Он не является предпочтительным. Все опыты по зомбированию проводились в специальных лабораториях ГРУ. Основываясь на нашем с Пулатом персональном опыте, я могу предположить, что эти лаборатории располагаются либо под видом реабилитационных центров, существующих при каждом военном округе, либо вообще просто в реабилитационных центрах. Там такая обстановка, что не принято спрашивать друг друга о том, кто чем занимается. Да никто и рассказывать не будет. Тем более дело происходило в семидесятые годы. Тогда режим секретности поддерживался
– Я согласен, – говорит Пулат, – и по первому, и по второму пункту. И потому предполагаю наиболее вероятным появление Талгата не в Москве, а где-то там, где располагаются такие лаборатории. Сережа сказал, что Талгат имеет часть материалов. Вероятно допустить, что он знает и в каком реабилитационном центре проводились работы. И потому – Ангел прав! – нам никак не обойтись без помощи ГРУ, чтобы выйти на Абдукадырова. Я думаю, нам следует в срочном порядке навестить прежнее место службы, чтобы разнюхать ситуацию там. Тем более что спецназ уже работал с нами и уговаривать Мочилова долго не придется.
– Согласен, – кивает Басаргин.
Ангел с Пулатом поднимаются, готовые прямо сейчас отправиться на Хорошевку [23] ...
2
Сохно, довольно улыбаясь, вытаскивает нож и пробует лезвие на остроту. Нож, естественно, всегда предельно острый, и майор прекрасно это знает, потому что заточкой занимается часто и с тщанием. Но проверить острие – это ритуал, настраивающий на предстоящую бесшумную и молниеносную работу. При такой работе ритуал очень важен, он помогает сосредоточиться и сконцентрироваться. И Сохно никогда этим действом не пренебрегает. Точно так же боксер перед выходом на ринг бьет перчаткой о перчатку, настраивая себя на предстоящий поединок и пробуя способность перчатки становиться продолжением руки, как может стать продолжением руки нож в руках спецназовца...
23
Здание ГРУ находится на Хорошевском шоссе.
– Шурик-змей, выползай, нам уже пора отметиться... – одновременно шепчет один майор другому майору в микрофон.
Он добрался до места гораздо быстрее, чем ожидал товарищ, и потому вынужден подождать его.
Кордебалет начинает выползать из своей норы. Впрочем, у него нора настолько просторная, что там при желании можно было бы, имея необходимую змеиную гибкость тела, и развернуться прямо внутри. Он гибкость тела имеет, однако же разворот не делает, предпочитая выбираться ногами вперед. Так быстрее и бесшумнее. И хотя знает, что Сохно присел снаружи и подстраховывает его от случайностей, но вместе с ногами все же высовывается, оглядывая окрестности, и толстый ствол «винтореза». Привычка срабатывает без осмысления ситуации. А винтовку он сумел развернуть, высунув ее предварительно из норы через «бойницу».
Сохно наблюдает за этими манипуляциями с неодобрением.
– Быстрее... Один спускается к Талгату... Торопится, как за смертью...
– Я готов...
Еще движение при помощи рук, и Кордебалет выбирается и приседает за камнем точно так же, как Сохно. После норы солнечное сияние кажется ему чересчур активным, и Шурик жмурится несколько секунд, потом торопливо промаргивается. Но глаза привыкают к яркому свету быстро. В норе все же не полная темнота. А Сохно тем временем уже уходит вперед и вниз, придерживаясь руками за камни, пригибаясь и выбирая путь не взглядом, а интуицией, потому что взгляд при такой быстроте передвижения просто не может оценить каждый последующий шаг по крутому склону. Кордебалет не заставляет себя ждать, при одном повороте головы окидывает взором склон и выбирает траекторию спуска для себя такую, чтобы выйти на тропу в пяти метрах левее товарища. Его движения не менее бесшумные и уверенные, чем у Сохно. Однако почва под ногами не самая лучшая для подкрадывания – мелкие камни, легко убегающие из-под подошвы под уклон. Приходится сдерживать себя и передвигаться медленнее.