Особо сильный противник

Зверев Сергей Иванович

Добрый десяток бойцов предлагали свои услуги Лариcе. На самом деле спуску помогали лишь трое десантников, а остальные, расположившись рядом, глазели на сам процесс. И вправду – симпатичная заложница в легком не по сезону и элегантном платье так и притягивала любопытные взгляды суровых мужчин в камуфляжной форме.

Подошедший Барханов присел рядом с майором.

– Хороша кукла, – кивнул он на Ларису, как раз в этот момент налетевший порыв ветра трепал подол платья.

– М-ммм… – неопределенно промычал Лавров. Ему не хотелось обсуждать

достоинства бывшей жены.

– Сейчас бы…

– Сейчас бы пивка холодного, да под душ горячий, – перебил старшего лейтенанта Андрей, спеша переменить тему разговора.

– Ну да. И это тоже, – Барханов бросил удивленный взгляд на Лаврова.

– Что? Постарел, думаешь? – Андрей догадался, о чем думает Барханов, – нет. Просто иногда хочется помечтать о таких естественных вещах, как чистая горячая вода, чтобы смыть с себя всю гадость.

Майор глянул на свои руки, покрытые белым пороховым налетом и черными пятнами запекшейся крови. Провел ладонью по лицу, к пальцам прилипли комочки той же свернувшейся крови вперемешку с грязью.

– Мы с тобой как черти грязные.

– Наверное, – старлей шмыгнул носом.

– Водички бы раздобыть. Ты подсуетись малость, как младший по званию. А то мне, сам понимаешь, по чину не положено лейтенантов обслуживать, – усмехнулся Лавров.

Теперь, когда Лариса оказалась в безопасности, ему стало почти все равно, что с ней случится в дальнейшем. Она вновь стала для него «бывшей женой».

– Может, спирту?

– Потом. Сначала умыться надо.

– Наши вряд ли с собой на штурм воду прихватили, – старший лейтенант хмуро покачал головой, с легкостью вскочил на ноги и бодрым шагом направился к группе десантников.

От полуразрушенного здания к самолету спешило несколько человек.

«Чекист спешит. Пусть обломится, – с тайным злорадством подумал Лавров, – у нас и овцы целы, и волки… дохлые. Без жертв среди пассажиров обошлись».

В предчувствии разговора захотелось закурить. Куда легче молчать, когда в зубах сигарета, вроде и делом занят…

Лавров попытался расстегнуть нагрудный карман, но пальцы никак не могли ухватиться за скользкую от запекшейся крови пуговицу. Наконец ему удалось извлечь мятую пачку сигарет. Они смялись, из-под надорванной бумаги сыпался табак, Лаврову пришлось оторвать фильтр. Сунув в рот крохотный, на три затяжки, чинарик, оборванный с обоих концов, он стал шарить по карманам в поисках зажигалки.

«Потерял?» – выплюнул истерзанную сигарету и вытер рукавом губы от налипших табачных крошек.

Барханов, широко улыбаясь, наблюдал за мучениями Лаврова. В руках он нес две фляжки.

– Слушай, майор! Ты когда бить ножом нормально научишься? Меня ты другому учил. Ткнул в горло, прямо в артерию. И кровища, как из помидора перезрелого. И не посмотрел даже, что ты не один, а люди рядом, – страшные в своей сути слова старлея были лишь одним из способов снять стресс после кровавого боя.

Барханов, не переставая улыбаться, положил

перед Лавровым одну из фляжек.

– Дай закурить лучше и огня.

– Так я ж некурящий, – старлей скручивал крышку с горлышка фляги.

– Ну да. А я и забыл совсем, – Лавров, не вставая, потянулся за флягой. Она оказалась полной.

– Вода?

– Лучше – градус. Водой хрен отмоешься. Только с мылом если.

– Полить тебе?

– Сам справлюсь.

Старлей открутил крышку, первым делом сделал хороший глоток, а затем принялся лить спирт тонкой струйкой изо рта на руки. Андрей наблюдал, как Барханов с помощью хитрой гигиенической процедуры приводит себя в порядок, и решил последовать его примеру.

Привычно задержав воздух, он набрал в рот спирта и немного его проглотил. Через секунду Лавров ощутил обжигающее тепло в желудке, и ему еще больше захотелось курить. Он глянул на Барханова – тот уже отмыл руки и теперь, смачивая спиртом белоснежный, невесть откуда взявшийся платочек, протирал лицо.

– А не жирно твоей харе будет? – Лавров задумчиво наблюдал, как белоснежный платочек превращается в грязно-бурую тряпку.

– В самый раз, – Барханов был сама невозмутимость.

Теперь его лицо приобрело сияющий, даже праздничный вид. Комок грязной ткани отлетел далеко в сторону.

Глядя на него, майору захотелось поскорее принять такой же облик, и, намочив обе руки, он стал растирать ладонями щеки.

– Ты помнишь, как я вам этого кабана выбросил?

– Лысого одноглазого?

– Как он сейчас? Что с ним? – Лавров оглядел руки и влил в ладонь, собранную ковшиком, немного спирта, плеснул на лицо. – У тебя второго платочка нет случайно?

– Да, полные карманы.

– Платочек прихватил, чтобы в случае провала штурма белый флаг вывесить?

Барханов наморщил лоб.

– Лысый вроде бы как в порядке был.

– Как это «вроде»? – майор резко поднял лицо, с него на грудь потекли струйки, – что значит «вроде»?

– Ребята оглушили его. Может, даже сильнее, чем требовалось. Петренко ты знаешь – силы у него хватает, и даже через край.

– Ну а потом?

– В штаб его отволочь приказал, чекисту твоему. Он из него душу вынет, если живой остался. Ну, афганец, конечно, а не чекист.

– Какой штаб? Откуда он взялся? – за то время, пока майор был в самолете, многое на аэродроме уже изменилось.

– Диспетчерская бывшая – будка ржавая. Там сейчас чекист на правах хозяина заседает. Заложников в один ангар поместили, языков во второй, бойцов в третий. Выселять местных не потребовалось и права на жилплощадь предъявлять некому. Еще вопросы?

– Надо же, – пробормотал майор, – всего полчаса меня не было, а уже пол-аэродрома оккупировали. Ну и как одноглазый? Сказал что-нибудь?

– Откуда я знаю. Я его только оглушенного и видел. Вежновца спроси.

– Ясно. Сейчас мы это узнаем, – Лавров уже мог различить Вежновца, прапорщика и еще несколько бойцов.