Особое задание
Шрифт:
Павка не спускал глаз с часового. Солдат перестал ходить. Прислонился спиной к стене, смотрит на Павку. Потом ухмыльнулся и что-то крикнул.
Павка приободрился и запел громче:
О том, как в ночи ясные, О том, как в дни ненастные Мы смело и гордо в бой идем, идем!..«Слышит
Спев второй и третий куплеты, парнишка примолк. Гитлеровец, к изумлению и радости Павки, тоже что-то гундосил себе под нос. Значит, опасности нет, и совсем не страшно стало. Набрав побольше воздуха, он запел изо всей силы:
Ведь с нами Ворошилов - первый красный офицер.
Готовы кровь пролить за ЭС-ЭС-ЭР…
Солдат вдруг резко выпрямился, поправил автомат. У Павки упало сердце. Хотел было кинуться наутек, но ноги не слушались.
Из-за угла бани быстро вышли офицер и двое солдат. Офицер что-то сказал часовому, и тот стал открывать дверь. Павка затаил дыхание. В черном проеме показался летчик. Пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, он босой вышел на снег. Легким движением головы забросил светлые волосы назад и, прищурив глаза, посмотрел на небо. Солдат подтолкнул его автоматом в спину. Шагая по снегу, летчик оглядывался по сторонам, словно искал кого-то.
Павка, забыв о страхе, сорвал с головы старенькую ушанку и отчаянно замахал ею. Летчик увидел мальчишку, улыбнулся и помахал ему в ответ сомкнутыми над головой руками.
Пленного увели. Часовой остался у баньки. Что же делать? Павке обязательно нужно оставить летчику хлеб. Но как подойти к баньке? Часовой, видимо, решив погреться, ушел. Павка не зевал. С трудом преодолевая глубокий снег, вскарабкался на берег и, поборов страх, переступил порог баньки. Осмотрелся. В углу - охапка примятого сена. На крохотном оконце, густо опутанном колючей проволокой, увидел щепку. Подошел ближе. На щепке что-то начертано углем. Павка схватил ее, прочитал и чуть не вскрикнул от радости, запрятал щепку за пазуху, взбил сено, а под него, с краешка, подсунул ломоть хлеба.
Выбежав из баньки, Павка лицом к лицу столкнулся с часовым. Мальчишка так и присел от страха. Но немец добродушно засмеялся.
– Ду зингст гут, ви айне нахтигаль,- весело проговорил он.
Павка юркнул мимо солдата, и только его и видели.
Отыскав Борьку у мельницы, Павка подал ему щепку.
– На, смотри!
– воскликнул он, ликующе улыбаясь.
– Что это?
– Щепка!
– Сам вижу, что не пулемет,- рассердился Борька.- Зачем она мне?
– Посмотри, что на ней написано,- нетерпеливо потребовал Павка.
– «Спасибо за песню…» - прочитал старший брат вслух и взглянул на Павку, недоуменно пожимая плечами.
– Это он написал!
– Павке очень хотелось, чтобы Борька похвалил его.
– Кто он?
– все еще не понимал Борька.
– Летчик! Я ему песню пел, а он услышал и вот - написал…
Борька крепко обнял братишку и чмокнул в щеку. Таких нежностей Павка от старшего брата не видывал.
– Молодец!
– сказал Борька.
Павка ликовал. Он готов был день и ночь напролет петь все песни, которые знал: и «Конницу Буденного», и «Юного барабанщика», и пионерскую «Картошку», только бы летчику легче было переносить
На следующий день на реке собралась целая ватага мальчишек. Они спускались на лыжах с береговой кручи, карабкались на гору и снова стремглав неслись вниз. Потом как бы невзначай, подобравшись ближе к баньке, хором затягивали:
Три танкиста, три веселых друга - Экипаж машины боевой…Кончался один куплет, ребята громко и смело начинали другой:
Мчались танки, ветер поднимая, Наступала грозная броня…Часового, который был так приветлив с Павкой, не было. У баньки расхаживал здоровенный детина. Он хмуро посматривал на мальчишек, но ребячий маневр так и не разгадал.
А между тем кто-то предложил:
– Давайте авиационную, а?
Борька начал:
В облаках, верша полет, Снаряды рвутся с диким воем, Смотри внимательно, пилот, На землю, взрыхленную боем.И все дружно подхватили:
Пропеллер, громче песню пой! Неси распластанные крылья! За вечный мир в последний бой Летит стальная эскадрилья.Только поздно вечером ребята разъехались по домам.
Назавтра они вновь отправились на лыжах к реке. Впереди шел Борька, за ним лихо скользил на маленьких, сделанных из бочечной клепки лыжах Павка, а за ними вся ватага мальчишек. Но возле баньки часового уже не было. Дверь распахнута настежь. Смутная тревога охватила мальчишек.
На пороге баньки показалась бабка Аксинья. Она веником выметала сор. Ребята подбежали к ней.
– Где летчик?
– сорвавшимся голосом спросил Борька.
Бабка Аксинья строго посмотрела на мальчишек. Тихо проговорила:
– Расстреляли сегодня ночью… Отмаялся, сердешный… Всю стену исписал…
Борька осторожно вошел в баньку. За ним потянулись товарищи. На прокопченной стене они прочли нацарапанные чем-то острым слова: «Спасибо, мальчишки, за песни. Живите в мире и дружбе. Да здравствует Родина!»
«Его зовут Тхеп Хонг»
Ночь необыкновенно черна. Лэ, пожалуй, и не мог бы вспомнить, когда ему приходилось идти по джунглям в такой непроглядной темени. А сейчас он идет. Идет осторожно, бесшумно раздвигая кусты, не обращая внимания на горячие укусы ядовитых колючек, чутко улавливая шорохи, напряженно всматриваясь в густую стену мрака.
В ушах все еще звучали слова дедушки Юнь Миня:
– Лэ, тебя не напрасно зовут Тхеп Хонг - Красная раскаленная сталь. Это славное имя. Его носят только самые храбрые. Ты пойдешь к товарищу Лоат и передашь ему это письмо. И скажешь, что в селе свирепствуют злые тигры-людоеды.
…Дедушка Минь был слеп. Это случилось в канун праздника Тэт - Нового года. Небо над родным селом было высоким, праздничным. А под вечер оно взорвалось. Сверху понеслась на хижины огненная лава - напалм, сброшенный проклятыми май-бай-ми - американскими самолетами. И померкло все вокруг для старого учителя, померкло навсегда…