Особые обстоятельства
Шрифт:
Лора взяла Тоби за руку и принялась похлопывать его ладонью по столу, словно отстукивая ритм для собственных слов:
– Я скажу тебе, что сделал этот злодей, – сердитым голосом говорила она. – Он завел себе шпионский магазинчик! Прямо в министерстве. Пока все вокруг якшались с оружейниками, он торговал информацией: свеженькими разведданными с полочки, напрямую покупателю, без всяких посредников. Сырыми данными, заметь – непроверенными, неподтвержденными, нетронутыми множеством бюрократических рук. Настоящая музыка для ушей Фергуса. Он до сих пор слушает музыку в кабинете?
– Да,
– А Криспина зовут Джей, – невпопад сказала Лора, отвечая на заданный раньше вопрос.
– И что, Квинн покупал у него информацию? Сам? Или через свою компанию?
Лора пригубила еще вина и покачала головой.
– А сведения-то были стоящие?
– Ну, продавал он их дорого, так что, наверное, не ерунда какая-то.
– А вообще, какой он? – спросил Тоби.
– Кто, твой министр?
– Да нет, Джей Криспин, конечно.
Лора снова глубоко вздохнула.
– Послушай меня, дорогой, и послушай внимательно, – сухо, даже зло сказала она. – Тот скандал давно в прошлом. Джея Криспина и на пушечный выстрел не подпустят ни к одному министерству или государственному учреждению. Ему пригрозили чуть ли не смертью – даже послали официальное письмо с предупреждением. Он никогда больше не попадет внутрь Уайтхолла или Вестминстерского дворца. – Еще один вздох. – А талантливый министр, коему ты имеешь честь служить, немножко пострадал, конечно, но тем не менее благополучно взобрался на очередную ступеньку карьерной лестницы. Как понимаю, не без твоей помощи. Ну а теперь, может, оставишь меня в покое?
Всю следующую неделю Тоби мучился угрызениями совести. Это, впрочем, не мешало ему вновь и вновь задавать себе один и тот же вопрос: если скандал в министерстве обороны давно в прошлом и Криспину категорически запретили показываться в Уайтхолле и Вестминстере, то какого черта он делал в палате лордов?
Миновало шесть недель. На первый взгляд все шло, как обычно. Тоби писал речи выступлений, Квинн с твердой верой в истинность этих слов зачитывал их публике – хотя верить там было особо не во что. Тоби стоял за плечом Квинна на приемах и подсказывал ему имена подходивших для рукопожатия иностранных гостей. Квинн приветствовал их, как старых добрых друзей.
Но скрытность и параноидальность Квинна постепенно доводила до ручки не только Тоби, но и весь штат министерства. Он внезапно уходил с совещаний в Уайтхолле – собирали ли их министерство внутренних дел, секретариат или казначейство – и, не обращая внимания на служебную машину, ловил такси и исчезал без всяких объяснений на целый день. Он отменял дипломатические встречи, не предупреждая ни секретарей, ни советников, ни даже личного помощника. Он сам записывал какие-то встречи в свой личный ежедневник, но держал его на столе и заполнял таким почерком, что Тоби никогда не мог разобрать его без помощи самого Квинна. А однажды ежедневник исчез, чтобы уже больше никогда не появиться в кабинете.
Но совсем уж странным поведение Квинна становилось в заграничных поездках, куда он брал и Тоби. Отвергая гостеприимство местных британских послов, Квинн предпочитал останавливаться в крупных отелях.
А может, расходы Квинна брал на себя какой-то тайный благодетель? И именно поэтому Квинн за все отели расплачивался отдельной кредиткой, которую судорожно прятал, стоило Тоби подойти ближе?
Но чтобы он ни делал – в его команде все равно уже вовсю орудовало свое собственное привидение.
Брюссель.
Вернувшись в шесть часов вечера в отель после бесконечных переговоров с чиновниками из НАТО, Квинн, сославшись на головную боль, отменил ужин в британском посольстве и скрылся у себя в номере. В десять часов Тоби, занимавшийся весь вечер самокопанием, решил, что он должен позвонить министру в номер и справиться о его самочувствии. Трубку никто не брал. На двери номера висела табличка “Не беспокоить”. Помявшись еще немного, Тоби спустился в вестибюль и обратился к консьержу. Из номера доносились какие-нибудь звуки? Может, министр заказывал ужин в номер, просил принести ему аспирин или даже позвать врача? Последнее предположение вполне могло быть правдой – Квинн был жутким ипохондриком.
Консьержа эти вопросы очень удивили:
– Месье министр покинул отель на своем лимузине ровно два часа назад! – воскликнул он на бельгийском французском.
Теперь уже удивился Тоби. На своем лимузине? У Квинна не было никакого лимузина. Лимузин был у посла – “Роллс-Ройс”, но от него Тоби отказался по просьбе самого Квинна.
Может, Квинн все-таки решил отправиться на ужин в посольство? Консьерж отважился вставить словечко:
– Месье, министр уехал не на “Роллс-Ройсе”. Это был “Ситроен”, а шофер – мой хороший знакомый.
Вложив двадцать евро в руку консьержу, Тоби попросил его рассказать о произошедшем подробнее.
– С удовольствием, месье, – ответил тот. – Черный “Ситроен” остановился у входа в отель ровно в тот момент, когда месье министр вышел из центрального лифта. Возможно, ему сообщили о прибытии автомобиля по телефону. Два джентльмена пожали друг другу руки, вышли из отеля и уехали на машине вместе.
– Второй мужчина вылез из машины, чтобы встретить министра? – уточнил Тоби.
– Да, с заднего сиденья черного седана. Я совершенно уверен, что он был пассажиром, а не кем-нибудь из прислуги.
– Вы можете описать этого джентльмена?
Консьерж замялся.
– Он был белый? – нетерпеливо спросил Тоби.
– Абсолютно белый, месье.
– Старый?
Консьерж предположил, что джентльмен был примерно такого же возраста, что и сам месье министр.
– Вы его видели тут раньше? Может, он у вас останавливался?
– Никогда, месье. Позвольте предположить, что это был один из коллег министра, возможно, дипломат.
– Какой он? Толстый, худой, высокий?
– Как вы, но немного старше, – подумав, ответил он. – И волосы чуть короче, месье.