Особый агент
Шрифт:
– И что, везде так?
– заинтересованно поднял от тарелки голову Сид.
– Везде по-разному, - вступает в разговор подружка блондина.
– Но по торговцам и по рынкам лучше ходить группами. И чтобы мужчины были обязательно. У них тут с женщинами... как бы сказать... трудно. Вот вы за день много местных женщин видели?
– Молодых - нет!
– твердо заявляет мачо, - одни старухи. И те какие-то... странные!
Я тоже это заметил. Замотанные по самые глаза в темные платки и наряженные в балахонистые монашеского вида одежды, местные женщины ходят испуганными стайками, не поднимая робких
– Потому что молодые взаперти сидят! Девушек замуж покупают за деньги, у кого денег больше, у того и жен больше! Потому тут женщины - большая ценность! Вот местные парни и липнут к нашим туристкам! Девчонки рады вниманию, не понимают, что здесь их за доступность презирают хуже воров!
– прорвало белобрысого.
– Я Сид!
– протягивает ему руку полковник, - пошли в наш номер, поговорим?
– Я Ланс. А она - Инна.
– Не сразу решается подать руку парень.
– Да о чем тут говорить! Сами все увидите!
И все-таки поднимается с места следом за полковником, предварительно сбросив в лючок, открывшийся в центре стола, развернутый пакет с остатками еды.
Чтобы не нарушать экологию чужих планет, все упаковки на продуктах, ввозимых нами, изготовлены из растительных волокон. Даже одноразовая посуда. А одноразовые столовые приборы спрессованы из костной муки. Все отходы и упаковка попадают в установленные в подвале измельчители, после чего используются как корм для животных.
Судя по рекламному буклету, прочитанному мной в дороге, мы помогаем туземцам в постройке теплиц и ферм для этих самых животных, за вырученные от туризма средства. И потому аборигены якобы просто счастливы принимать наших туристов.
Интересно, он давно здесь был, автор этих буклетов?
Посомневавшись немного, все же присоединяюсь к компании Сида, сейчас любая, даже незначительная информация может стать ключевой. Потому что ситуация, к моему великому огорчению, все больше говорит о том, что парюсь я в женском образе вовсе не напрасно.
Посиделки в номере Сида ничего нового мне не дали. Правда, вначале, полковник, узнав подробности туристских будней, вознамерился было, утром отправиться на катер, чтобы вернуться на главный остров. Однако, посмотрев на разочарованное личико дочери и убедившись, что моих рыженьких подружек ничуть не испугала перспектива попасть в лапы местным "шутникам", Сид передумал. Звездных беркутов не так-то просто запугать, говорил его решительный взгляд.
Лично я немедленно вернул бы на остров всех до одного туристов, если бы имел на это полномочия. Хотя это означало бы провал моего задания. Потому и на вопрос Кинти, еду ли я с ними, только молча киваю головой.
Утро не принесло никаких сюрпризов, кроме приятных. Я даже не возмущался против раннего подъема, сутки на Хилионе длятся почти двадцать девять наших часов, и мне вполне хватило ночи, чтобы выспаться. Когда мы, умывшись и позавтракав, добрели до площади, куда прибыли вчера утром, оказалось, что нас ожидает не скрипучая телега, а замаскированная под потрепанный автобус авиетка. Довольно таки комфортная внутри. И, едва Новил скрылся за гребнем перевала, пилот поднял ее в воздух.
– Марта, посмотри какие горы! А лес! Правда хорош?!!
– восторженно щебечет мне
Перегнувшись через ее колени, окидываю взглядом открывшуюся панораму и утвердительно киваю головой. Неплохой вид. Примерно как на моей планете в районе уральского хребта. И вновь радуюсь, что организаторы маршрута не заставили нас карабкаться по этим склонам пешком или на каких-нибудь зубастых лошадях. Не переношу я эту пыльную экзотику.
– Марта, - Смущенно шепчет девушка через несколько минут, проникновенно заглядывая мне в глаза, - а этот... ну с которым ты вчера... танцевала... он тебя провожал, да?!
Вот оказывается, что не дает ей покоя! А я-то пытаюсь понять, почему она все утро возле меня как куриная мать вертится? Или все же цыплячья? Нет, как-то не так. Не помню. Надо мику вопросик подкинуть, заодно и про планету, с которой эти подружки прибыли, как её, с Латии, кажется?!
Но по тому, как над передним креслом замерла макушка полковника и смолкли голоса сидящих сзади Арнольда с Рамикой, внезапно догадываюсь, что подробности моего свидания волнуют не только Кинти. Общество хочет знать всю глубину моего падения. Ну что ж, раз оно хочет, то оно её получит.
– Видишь ли, Кинти, не помню, я тебе говорила, что я с Деллии?
– задумчиво начинаю издалека.
– Да, - заинтригованно развернувшись ко мне, кивает девушка.
– Ну вот, у нас, на низранском материке, в семьях правят женщины. Матриархат, по научному.
Кинти широко распахивает глаза, сзади слышится сдавленный вздох Рамики.
– И как это... ?
– Не может прийти в себя соседка.
– Очень просто. Каждый поселок - это отдельная семья. Главная там мать-царица, она живет в самом большом доме посреди поселка. С ней живут ее дочери и маленькие дети. Все взрослые мужчины поселка ее мужья, но живут каждый в своей землянке, с ними подросшие сыновья.
– А как же... ну это... ну... любовь?!
– Мать любит всю семью. А если ты имеешь в виду супружеский долг, так для этого она выбирает самых достойных. Ну и естественно, каждый старается соответствовать!
– Ничего себе ...!
– присовокупив, неожиданно для дам, крутое словцо, охает сзади Арнольд.
– Все мужья слушают царицу беспрекословно, каждое ее слово закон.
– Продолжаю вдохновенно расписывать спутнице низранские порядки.
– И все мужчины о матери заботятся, увозят в безопасное место во время весеннего половодья, копают потом ей новый дом, сеют и мелют зерно, охотятся и охраняют семью от диких зверей. И при этом царицу искренне любят и уважают. А вчера у князя... ну вы сами все видели!
– Но Марта! причем... тут тот парень?
– Недоумевающе распахнула глаза латиянка.
– Ну, видишь ли, этот танцор... его сын. Князя. Он еще подрабатывает гидом, и очень нахально навязывал мне себя утром, когда я шла гулять. Вот я и решила немного с ним... побеседовать! Но добровольно он идти не хотел, пришлось утащить.
– И как, поговорила?!
– Да.
– Коротко киваю я, точно зная, что заинтригованные слушатели не удержатся от наводящих вопросов.
– А что... ты ему сказала?
– перебравшаяся к нам Рамика сидит на подлокотнике моего кресла, разгоревшимися глазами вглядываясь в мое лицо.