Особый отдел и око дьявола
Шрифт:
– Насчёт психозов вам кто-то наврал, – оживился староста. – Бывают, вестимо, отдельные случаи. Но это или по большим праздникам, когда все сплошь перепьются, или в церкви, после поста, когда у прихожан телесные силы ослабевают.
– Я говорю не об отдельных случаях, а о массовых психозах, сопровождаемых видениями… Мас-со-вых!
– У вас самих, как я погляжу, психоз начинается, – староста тоже повысил голос. – А за своих земляков я вот что скажу. Здесь люди испокон веков обществом живут, и каждый от
– Вы тоже воевали? – Цимбаларь уже понял, что перегнул палку.
– Под Кёнигсбергом успел отметиться, – скромно ответил староста.
– Извините меня за резкость… Нервы на службе расшатались.
Цимбаларь, только что собиравшийся выяснить, причастен ли к пресловутым параноидальным эксцессам сам староста, решил с этим вопросом повременить и вернулся к прежней теме.
– Заимку, где жил Чалый, кто-нибудь осматривал?
– Не довелось. Она спустя неделю сгорела. А сам Чалый, никому не сказавшись, на лыжах в райцентр ушёл.
– Разве такое возможно? – вспомнив тяготы своего пути, удивился Цимбаларь.
– Это смотря для кого. Я в молодости, бывало, лосей загонял, – староста гордо расправил плечи. – Становился на лыжи и преследовал сохатого несколько суток кряду. Мне-то ничего, а он ноги о снежный наст изрежет и ложится без сил. Остаётся только добить… Это всё сказки, что лось выносливый. На самом деле он выдыхается раньше, чем корова. Это же лесной бухарь! Поганки жрёт, мухоморы… Знаете, почему лоси возле шоссейных дорог держатся? Чтобы бензиновые пары нюхать. Они от них балдеют, как мы от водки.
– Хотите сказать, что Виктор Чалый был вам под стать?
– Вроде того. К охоте он пристрастие имел и лес понимал. С ним даже егерь Хренов одно время якшался. Наверное, браконьерствовали на пару.
– Это тот самый егерь, которого собственные собаки разорвали? – уточнил Цимбаларь.
– Ну да, – с некоторым смущением ответил староста. – Должно быть, их бешеный волк прежде покусал. А иначе как этот случай истолковать?
– Вот видите, вам опять приходится притягивать объяснения за уши, – заметил Цимбаларь.
– Как же вы сами подобные казусы объясняете? – Староста испытующе прищурился.
– Пока никак. Но полагаю, что все эти трагические происшествия имеют общую подоплёку.
– Уж не о сатане ли вы говорите? – Староста покосился на икону, но от крестного знамения на сей раз воздержался.
– Нет, так высоко я не замахиваюсь, – Цимбаларь невольно улыбнулся. – Мистика здесь ни при чём. Ответ кроется в самых прозаических вещах. Возможно, это какие-то редкие микроэлементы, содержащиеся в
– Знаете, что я вам скажу, – староста придвинулся к Цимбаларю поближе. – Что-то похожее мне и покойный Матвей Матвеевич толковал. Дескать, в окрестностях Чарусы завелась неведомая порча, которая людей с пути истинного сбивает. Вот бедняга и поплатился за свои слова… А допрежь того участковым у нас был Илья Яковлевич Докука, майор, как и вы. Двадцать лет в Чарусе прослужил и ничего странного не замечал. Тоска тут у вас зелёная, говорил.
– Где же он сейчас?
– Вышел на пенсию и к дочке в Крым уехал.
– Вместе с семьёй?
– Детей ему бог не дал. А обе жены здесь похоронены.
– Что же с ними случилось?
– Первую, которая на ферме зоотехником работала, племенной бык забодал. А вторая, когда примус заправляла, случайно облилась керосином и сгорела, – как ни в чём не бывало объяснил староста.
– И после этого майор Докука по-прежнему не замечал никаких странностей, – с сарказмом произнёс Цимбаларь. – Я бы хотел взглянуть на могилы его жён. Где находится ваше кладбище?
– Да недалече, за речкой. Только его сейчас так замело, что и верхушек крестов не видно.
– В этом году, значит, никого не хоронили?
– Бог миловал.
– А что с вашей учительницей случилось? – Задав этот вопрос, Цимбаларь невольно вспомнил Людочку Лопаткину, которая должна была появиться здесь со дня на день.
– Ох, и не спрашивайте, – староста тяжко вздохнул. – Она, горемычная, у меня угол снимала… Допоздна книжки штудировала. А однажды ночью взяла да и отравилась.
– Чем?
– Таблетками.
– Какими?
– Самыми обыкновенными, которые от простуды принимают… Аспирином, кажется… Только она очень много проглотила, штук пятьдесят сразу. Так врач после вскрытия сказал… А вы разве в своём компостере об этом не читали?
– В компьютере, – машинально поправил Цимбаларь. – Не успел ещё… Она прощальную записку оставила?
– Оставила. На самом видном месте. «Так будет лучше для всех».
– Для всех… – повторил Цимбаларь. – А для кого конкретно?
– Кто же знает… По крайней мере, её матери и сёстрам лучше не стало. Поговаривали, что она к Матвею Матвеевичу сердечную привязанность имела, но тот уже неделю как преставился… Жалко девчонку. Тоненькая была, очкастая, голос писклявый, а детишки наши в ней души не чаяли.
– Кто же их сейчас учит?
– Да все понемножку. Есть тут у нас грамотные люди, не сумлевайтесь.
– Ладно, не будем о грустном… Жить я, значит, буду на той половине, – Цимбаларь кивнул в сторону дощатой перегородки, не доходившей до потолка на целую пядь. – А как насчёт стирки, питания и прочих бытовых удобств?