Особый отдел
Шрифт:
– Да-да, – подтвердила Людочка с улыбкой, хотя и обворожительной, но слегка потерянной, как того и требовали данные обстоятельства. – Я вас слушаю. Не желаете ли что-нибудь заказать?
– Спасибо, не надо. Я на минутку со службы вырвался… А по телефону у вас голос какой-то другой был.
– Это потому, что мама всё время плакала, – просюсюкал Ваня.
– Ах, простите… Но не исключено, что всё образуется. Видел я весьма странного старичка. Как раз в указанное вами время. И приблизительно в том
– Вы лучше сначала всё расскажите, – перебила его Людочка. – Сами понимаете, что для нас важна каждая деталь.
– Ну да… Конечно… Только рассказывать, собственно говоря, нечего. Встал я пораньше, чтобы кое-какие делишки до работы утрясти. Выехал со двора. Меня и тормознули. Вообще-то я пассажиров не беру, но тут решил немного на бензин подзаработать.
– Кто вас тормознул?
– Мужчина. Средних лет. Самой обычной наружности. Правда, в руках у него была трость. Странная такая трость, с массивной рукояткой. Наверное, дорогая. Сейчас ведь трости опять в моде.
– Подождите, а при чем здесь старик?
– А старик, едва я остановился, словно из-под земли возник. Уж он-то явно был не в себе.
– Почему вы так решили?
– Трясся весь и говорил невпопад.
– Кому говорил?
– Молодому.
– Так они вместе были?
– Конечно. Когда старик уселся на заднее сиденье, молодой ему трость передал.
– Постарайтесь вспомнить, что говорил старик.
– Да белиберду какую-то. Дескать, скоро боты кончатся, что тогда делать будем? А молодой его успокаивает: ничего, на наш век хватит. И вот что меня больше всего удивило: когда они сели, запах в машине появился, словно в стрелковом тире или на охоте, когда дымным порохом палят.
– Как бы тухлым яйцом, – подсказала Людочка, разбиравшаяся во всём, что касалось огнестрельного оружия.
– Вот-вот…
– Куда вы их отвезли?
– Тут тоже без фокусов не обошлось. Сговаривались мы до Киевского вокзала, а потом они велели повернуть совсем в другую сторону и остановиться. Проехали всего с километр, но расплатились щедро. Когда выходили, молодой у старика трость снова забрал. Думаю, там их машина ожидала. Но они с места не сдвинулись, пока я за угол не свернул… Чтобы вам нагляднее было, я даже карту с собой прихватил.
Он развернул потёртую на сгибах карту города, и Людочка с Ваней уставились на жирную точку, заранее поставленную красным фломастером.
– Глухое место, – вздохнула Людочка, – поблизости ни одного солидного заведения, на котором может стоять камера слежения.
– Это точно, – подтвердил клерк. – Ночью туда лучше вообще не соваться. Рокеры собираются и прочая шваль.
– Опишите, как выглядел старик, – попросила Людочка.
– Приблизительно лет восьмидесяти. Бритый. Щёки впалые. Шамкал, значит, челюсть вставная. Лицо в бородавках.
– Здесь? –
– Нет. Здесь и здесь, – клерк поочерёдно коснулся левой щеки и подбородка.
– Во что он был одет?
– Дайте вспомнить… На нём было серое пальто-реглан, старомодное такое, и свитер под горло. На голове кепка с пуговкой.
– Очками не пользовался?
– При мне – нет.
– В каких отношениях он состоял с другим вашим пассажиром? Начальственных, подчинённых, родственных? На ваш взгляд, конечно.
– Я бы сказал, в равноправных.
– Это был он? – Из особого отделения сумочки, где у неё хранились портреты всех родственников, включая племянников, Людочка извлекла цветную фотографию своего отца, бравого каперанга.
– Нет, – ошарашенный клерк помотал головой, – ничего общего.
– Ваша информация, увы, оказалась бесполезной, – печали, вложенной Людочкой в эти слова, с лихвой хватило бы на весь последний акт «Ромео и Джульетты». – Вам встретился совершенно другой человек.
– Мамочка, не плачь, – залепетал Ваня, хотя Людочка и не помышляла о таких крайних мерах. – Деда найдётся.
У клерка, оказавшегося в положении стриптизёрши, по ошибке заявившейся на похороны, даже уши покраснели. Он растерянно забормотал:
– Простите… Я хотел, как лучше… С каждым может случиться…
– Не надо извиняться. Вы благородный человек. Теперь такие встречаются всё реже и реже… Вам, наверное, пришлось потратиться из-за нас? Вот, возьмите, – прикрывая лицо платочком, она сунула клерку сотенную бумажку.
– Что вы, что вы! – запротестовал тот, но деньги принял очень даже охотно.
– Ну ты молодец! – искренне восхитился Ваня. – Артистка! Вупи Голдберг! И колола его правильно, как профессионал.
– А для чего я четыре семестра подряд изучала тактику ведения допроса? Между прочим, твёрдую четвёрку имела.
– Я бы тебе пятёрку поставил! Вот только денег жалко. Зря ты их отдала. Он и так не знал, куда деваться. Хотел, сучара, на чужом горе нажиться! Лучше бы я за эту сотнягу коньяка себе заказал.
– Перебьёшься. Сколько ещё человек условились о встрече?
– Всего один.
– Когда он придёт?
– В два. Осталось пятнадцать минут.
Людочка занялась остывшим кофе, а Ваня – растаявшим мороженым. В «Ротонду» зашли двое мужчин, одетых, как любители мотоциклетной езды, и, не снимая шлемов, направились к стойке. Им хотелось белого сухого вина, желательно французского, а бармен мог предложить только красное креплёное, крымского розлива.
Потом спор как-то сразу затих и один из мужчин подошёл к столику, занятому нашей парочкой. Стоя у Людочки за спиной, он спросил: