Особый отдел
Шрифт:
– С чего это вдруг? У вас, случайно, не эпидемия?
– Она самая, – с кислой ухмылкой подтвердил Пуркис. – Эпидемия взяточничества. Брали, гады, налево и направо. Вот служба собственной безопасности и заинтересовалась. Теперь из-за этих лихоимцев и начальник в своем кресле не усидит. Но эту должность, прости, для себя берегу.
– Желаю удачи. – Сказано это, между прочим, было от чистого сердца.
– Так что же насчёт моего предложения?
– В паспортный стол? Уволь. Я человек
– Ну, как хочешь. Свято место пусто не будет. А чего к нам пришёл? По делу?
– Можно сказать и так. Посмотри на этих гавриков, – он протянул Пуркису портреты, уже переведённые на фотоплёнку и уменьшенные до приемлемых размеров. – Не исключено, что они околачиваются где-то на вашей территории.
Близоруко щурясь, Пуркис стал рассматривать портреты, вызывавшие определённое недоверие даже у Цимбаларя (очень уж они походили на маски, которые в одноимённом фильме постоянно менял злодей Фантомас).
– Солидные дядьки, – заметил Пуркис. – На стырщиков не похожи. Наверное, фармазоны или аферисты.
– Не угадал. В общем-то они люди законопослушные. С криминальным миром контактов не имеют. Но им известно нечто такое, что и нам нужно знать позарез.
– А делиться информацией добровольно они, значит, не хотят, – понимающе кивнул Пуркис.
– Не хотят, – подтвердил Цимбаларь. – Да и мы им своих карт пока не раскрываем. Под приватных особ работаем… Кстати, один из них по профессии радиоинженер.
– Радиоинженер… – Пуркис задумался, постукивая розыскными снимками по столу. – Какого-то радиоинженера мы недавно задержали. Торговал из-под полы контрафактными мобильниками. Подожди-ка…
Он принялся перебирать бумаги, грудой лежащие на столе. Бумаги это были не простые – за каждой из них стояли чьи-то крупные неприятности, немалые деньги, административные сроки и даже настоящее человеческое горе.
Чтобы обмануть демона невезения, незримо витавшего над его забубённой головушкой, Цимбаларь сказал:
– Не суетись. Так не бывает, чтобы я случайно зашёл куда-нибудь на пять минут и сразу нашёл то, что вхолостую искал уже целую неделю.
– Всё бывает, – возразил Пуркис. – Мы тут недавно в ночной клуб выезжали. Кто-то там нашего стукача подрезал. Народу пропасть. Сплошная молодёжь и все обкуренные. Добиться ничего невозможно. Стал я обыскивать всех подряд и буквально у третьего мазурика нашёл в кармане окровавленное пёрышко. За чистосердечным признанием, сам понимаешь, дело не стало.
– Тебе всегда везло, – вздохнул Цимбаларь. – Помнишь, вы однажды шалашовку кинули на бригаду. Кажется, под Новый год это было. Все триппером заразились, а тебе хоть бы что.
– Эх, каких только глупостей по молодости не случается… Вот, нашёл! – сдвинув
– Верю. – Стараясь ничем не выдать своего волнения, Цимбаларь поинтересовался: – А год рождения?
– Пятьдесят первый, – ответил Пуркис. – Подходит?
– Почти. Могу поспорить, что этого радиоинженера зовут Львом.
– В самую точку. Лев Николаевич, совсем как граф Толстой.
– Местный?
– Прописан в нашем округе… Чего ты молчишь?
– Разве? – удивился Цимбаларь. – Просто размышляю. Почему одним так легко даётся то, из-за чего другие надрываются?
– Уметь надо. Везение – оно как здоровье: или есть, или нет. Но это опять же палка о двух концах. Помнишь мой рассказ о визите в ночной клуб? Когда мы оттуда выходили, сверху какая-то птичка нагадила. Прямо мне на макушку. Тоже, называется, повезло.
– Птичка – это не страшно, – сказал Цимбаларь. – Птичка – не бомбардировщик. А как мне с этим радиотехником увидеться?
– Ничего нет проще! Его в камеру ещё не оформили. В обезьяннике своей очереди дожидается.
Не прошло и пяти минут, как перед Цимбаларем предстал немолодой, слегка растерянный человек, что, учитывая его нынешнее положение, было в общем-то неудивительно. Относительно сходства задержанного с кем-либо из «мотоциклистов», представленных на портретах, можно было сказать следующее: если оно и имелось, то весьма и весьма отдалённое.
Поначалу Цимбаларем даже овладели сомнения.
Но профессия!
Но год рождения!
Но имя, наконец!
Всё сходилось.
Впрочем, в перечне примет не хватало ещё чего-то, и Цимбаларь, успевший изучить протокол задержания, как говорится от аза до ижицы, вежливо осведомился:
– Уж очень у вас, гражданин Адаскин, вид измождённый. Никак желудком маетесь?
– Пептическая язва в стадии обострения, – немедленно доложил задержанный. – Нельзя меня здесь в таком состоянии держать. Если загнусь, вам потом отвечать придётся. По всей строгости закона.
– Какая язва, если вам недавно операцию сделали! – притворно возмутился Цимбаларь.
– Подумаешь, операция! – Лев Адаскин презрительно скривился. – Полжелудка зашили, а у меня вся слизистая как дуршлаг. Жду прободения с минуты на минуту. «Альмагель» бутылками глотаю.
– Зачем же при таком здоровье левыми мобильниками торговать?
– А для того же! Чтобы на «Альмагель» заработать. Он знаете сколько стоит! Что касается мобильников, это ещё доказать надо.
Памятуя о пристрастии разыскиваемого к латыни, Цимбаларь с горечью произнёс: