Особый отдел
Шрифт:
Комната погрузилась в тишину, слышно было, как тикают часы на стене, да на улице кто-то ухает, сова наверное. Я смотрел прямо перед собой, Грюм на меня. Наконец, его хриплый голос разорвал порочный круг молчания.
– Как думал легализоваться?
Вот над этим вопросом я размышлял достаточно долго, поэтому ответил без промедления.
– Потеря памяти. Выживание после Авады, событие, как я понял, очень редкое, легко можно всё списать на неё.
– А изменение
– Да. Конечно.
Это был самый оптимал, снимавший практически все вопросы относительно изменения личности.
– Пожалуй. Должно сработать.
Грюм снова надолго задумался.
Да, я на самом деле планировал жить и вживаться. Глупо выёживаться, когда тебе дают второй шанс. И пусть это персонаж подростковой сказки, но только здесь это не сказка, а суровая реальность, начисто лишённая каких-либо условностей.
О вмешательстве в естественный ход событий я не думал. Хотя нет, думал, конечно, вот только не о том, как очаровать первых красоток Хогвартса или стать убермегабоевым магом, и даже не о том, как из первых, что называется, рядов, понаблюдать героическую борьбу Поттера с самоназванным Тёмным Лордом.
Я вспоминал заплаканное лицо рыжеволосой девчушки, встревоженных близнецов, старающихся казаться более уверенными, чем они были на самом деле, и всё отчетливей понимал, что не могу, вот так, пустить всё на самотёк, зная, куда эти дети, не только Уизли, но и другие парни и девушки, учащиеся в Хогвартсе, влезут. Ещё не понимая всей опасности, ещё не думая о смерти, в силу возраста, ещё не веря, что всё может окончиться плохо. Каждая их авантюра могла закончиться смертью. И четвёртый год обучения исключением в этом плане не был. Наоборот, смерть Диггори это только подтвердила.
– Ладно, на сегодня достаточно.
Я поднял голову, разглядывая главу особого отдела.
– Что будет со мной?
– Пока ничего.
Грюм кивнул на дверь, ведущую во внутренние помещения.
– Действуй по легенде, потеря памяти, стресс, шок. Они знают только о первом, о тех троих ничего никому, кроме меня и ещё пары сотрудников отдела, неизвестно. И ещё.
Он ткнул меня жёстким, словно деревянным пальцем в грудь.
– Про то, что ты выжил после Авады, только в кругу семьи. Их я тоже предупрежу. Хватит с нас одного Избранного.
– Оставляете меня в живых?
Грюм посмотрел мне в глаза, кривовато усмехнулся.
– Они слишком хорошие люди, чтобы я вот так просто отнял у них сына. Ты займёшь его место и сделаешь всё, чтобы я не разочаровался в своём решении. Понял меня?
– Понял.
– Тогда пошли.
==========
Глава 2 ==========
Я
Пахло травой, полевыми цветами и сдобной выпечкой с кухни. Я вдыхал эти запахи и невольно блаженно щурился, заново ощущая что такое обоняние, не забитое бытовой химией и городским смогом. В той жизни я это в полной мере прочувствовал только после полугода лазанья по горам. Обоняние моё обострилось настолько, что я за несколько сотен метров ощущал запах дыма даже от совсем небольшого костра, а "аромат" давно немытого тела метров за пятьдесят, конечно это при условии достаточно длительной "лёжки" или "секрета", выставленного противником.
Вообще, в диких условиях все чувства человека обострялись неимоверно. Слух, обоняние, зрение в чуть меньшей степени, но и оно менялось в лучшую сторону.
– Рон, давай с нами!
Я посмотрел на подлетевшую ко мне Джинни. Сестру, да, теперь уже мою сестру, коль я решил вживаться в роль. Подумав, отрицательно качнул головой, приподнял лежащую на коленях книгу. Всего лишь пособие для дошкольников, доступным и понятным путём объясняющее, что такое магия, и дающее базовые подготовительные упражнения с простейшими бытовыми чарами в конце, но это, пожалуй, было для меня сейчас наилучшим выбором.
– Ладно, но если захочешь, присоединяйся.
Поправив чёлку, она заложила лихой вираж, этакую полупетлю, полубочку и унеслась обратно к парням, отбив на ходу брошенный ей мяч и поднырнув под бросившегося наперерез брата.
Да, известие, что младший сын почти полностью потерял память Уизли, не обрадовало. Молли, глотая слёзы, всё порывалась гладить меня по голове, Артур комкал в руках газету, а с лиц братьев не сходило выражение тревоги и вины.
Я молчал. За меня, по большей части, говорил Грюм. Спасибо ему за это. И про потерю памяти, и про необходимость заново социализироваться. Про стресс и шок. Ещё раз предупредил про убитого не болтать и, особенно, про то, что я пережил Аваду.
Побыв ещё немного, обсуждая уже что-то приватно с Артуром, аврор дом покинул, а мы наскоро поужинали. В полной тишине, под негромкий стук столовых приборов. Тишина эта угнетала, но я не хотел ничего говорить, а остальные просто не знали что сказать. Сразу после мне показали мою комнату, скомкано пожелав спокойной ночи, и я, наконец, остался один.
За неделю в "Норе" я привык в основном общаться односложными "да" и "нет". Молли каждый раз, на мой молчаливый кивок, только вытирала набежавшие слезы, но я не мог по-другому, просто потому, что они слишком хорошо знали своего сына и легко бы вычислили несвойственные ему речевые обороты, манеру произношения, лексикон, акцент, в конце концов. Всё то, что простой потерей памяти объяснить никак нельзя. Именно по этим признакам меня в первую очередь и заподозрил Грюм, а он не был Рону родной матерью.