Особый район Китая, 1942-1945 гг.
Шрифт:
За несколько дней до событий Мао Цзэ-дун откомандировал Ли Шао-цзю из Хуаняньцу с ротой солдат 12-го корпуса. Заговорщики спешно двинулись в Футянь, прибыв туда в полдень 7 декабря 1930 года.
В 3 часа дня в Футяни Ли Шао-цзю расположил солдат у входа в помещение провинциального комитета, заявив, что подыскивает место для ночлега.
Ли Шао-цзю направился в исполнительный комитет и [226] спросил Цзэн Шаня и Чэнь Чжэн-жэня. В это время товарищи Жэнь Синь-да и Бай Фан беседовали.
Изменник Ли Шао-цзю увидел, что
Тогда предатель Ли с десятком солдат ворвался в помещение провинциального исполнительного комитета и прежде всего связал товарищей Дуань Лянь-би и Бай Фана. Тут же были арестованы товарищ Лю Вэнь-цин и товарищ Жэнь Синь-да. Потом арестовали товарищей Се Хань-чана, Цзи Вэнь-бана, Ма Мина и других. Они спрашивали, в чем дело, но Ли Шао-цзю и его сообщники Цзэн Шань и Чэнь Чжэн-жэнь лишь угрожали пистолетами.
Предатель Ли распоряжался солдатами и сам производил обыск. Цзэн и Чэнь помогали ему.
Потом предатели приказали роте оцепить помещение.
Солдаты приступили к повальному обыску. Все документы уничтожались, а ценные вещи присваивались. Так продолжалось несколько часов.
К ночи дополнительно были арестованы девять технических работников связи провинциального исполнительного комитета.
Ночью товарищей подвергли жутким пыткам. Их просто истязали на глазах Ли Шао-цзю, Цзэн Шаня и Чэнь Чжэн-жэня, которые спрашивали: «Признаете, что вы вступили в союз «АБ»? Когда вы вступили? Какова организация, ее тактика? Кто ее ответственные работники? Говорите всю правду!»
Товарищи отрицали обвинения. Тогда их пытали горящими керосиновыми фитилями. И допросы возобновлялись.
Если арестованные упорствовали — пытки разнообразили.
Истерзанным товарищам ничего не оставалось, как признать обвинения. Ногти у них были обломаны, тело покрыли ожоги. Они не могли ни шевельнуться, ни говорить. Таково было положение в первый день.
На второй день — 8 декабря — предатель Ли Шао-цзю и другие на основании вынужденных устных признаний товарищей арестовали еще десять человек из провинциального правительства, войск политической охраны, финансового управления, молодежных органов и провинциального исполнительного комитета. Их тоже мучили горящими керосиновыми фитилями. [227]
Все они «признались» — непризнание означало бы смерть под пытками. Ли, Цзэн, Чэнь руководили допросами. Только и слышались непрерывные вопли арестованных. В ходу были самые чудовищные пытки.
Тогда же были взяты под стражу жены товарищей Бай Фана, Ма Мина и Чжоу Мяна. Их раздели донага, истязали, кололи острым орудием руки, прижигали фитилями тело и половые органы, перочинными ножами вырезали груди и вообще совершали всяческие зверства, от одного перечисления которых можно содрогнуться.
Все арестованные, как допрошенные, так и недопрошенные,
Арестованных кормили объедками.
Таково было положение на второй день.
На третий день подоспели еще два взвода карателей. Из состава исполнительного комитета Западной Цзянси были арестованы Ван Хуай и еще много товарищей.
После завтрака солдаты увели на казнь 25 человек, многих из которых даже не допросили.
Предатель Ли Шао-цзю с арестованными работниками 20-го корпуса, среди которых оказался Се Хань-чан, отправился в Дунгу, остальных арестованных увели в горы, где в деревнях продолжали пытать. Таково было положение на третий день.
В Дунгу арестованных подвергли новым пыткам. Товарищи были связаны веревками. Пищу им дали всего раз.
На этих допросах применялись чрезвычайные пытки. Предварительно называли какую-нибудь фамилию и требовали признать ее владельца «контрреволюционером» и «своим сообщником». Таким образом были названы все ответственные провинциальные работники.
Перед допросом каждого два-три часа предварительно пытали.
Палачи намеревались выступить назавтра утром. Поэтому вечером казнили большую группу товарищей.
Однако неожиданно подоспел 174-й полк нашего 20-го корпуса. Бойцы окружили помещение и освободили арестованных товарищей.
20-й корпус в Дунгу раскрыл и разоблачил карателей, подняв восстание. Предатель Ли Шао-цзю был схвачен.
Арестованные работники 20-го корпуса и Се Хань-чан [228] тоже были освобождены. Они и рассказали о событиях в Футяни.
Бойцы, узнав об этом, разгневались. Товарищ Лю Ди повел их на Футянь.
В Футяни они окружили помещение с арестованными товарищами, разоружили карателей и схватили самых важных реакционеров. Предатель Цзэн Шань бежал.
Так сложилось положение на четвертый день.
Мы вкратце рассказываем о событиях нескольких дней. Осталось еще множество других потрясающих свидетельств, не поддающихся описанию.
3. До получения санкции Центрального Комитета мы не разрешаем выставлять открыто лозунги свержения Мао Цзэ-дуна.
Мао Цзэ-дун, как видно, личность вредная, преступник в классовой борьбе, враг большевистской партии. Необходимо мобилизовать всех членов партии, чтобы без лишних церемоний свергнуть его.
Однако дело не только в личности Мао Цзэ-дуна. Это серьезнейший вопрос, затрагивающий перспективы китайской революции и связанный с международным революционным движением. Поэтому в своих решениях мы обязаны быть предельно осторожны. Ни в коем случае нельзя оставить преступление без наказания. Партийная организация Цзянси должна с большевистских позиций повести упорную борьбу против Мао Цзэ-дуна.