Особый район

Козловский Юрий Николаевич

— Интересно, откуда у бывшего вояки такой дар прорезался? — покачал головой Леонтьев.

— Говорит, что старик тот, Страгон, научил. Только мне кажется, что такому научить невозможно…

— А еще про кого-нибудь слышал? Про Незванова ничего не известно?

— Так я к этому и веду. До меня в Мирном слухи про него доходили. Срывался

он несколько раз, пока его даже горным мастером на работу не стали брать. Это с его-то образованием и опытом! Он же металл на тридцать метров под землей чуял! Вот, Артем тоже про него узнал, сам поехал за ним, а тот совсем уже загибался. Так Артем его увез с собой, вылечил и отпустил только, когда довел его до кондиции. После этого Петрович поехал на материк, разыскал свою Лену, с которой давно развелся, и увез ее с собой. Недавно у них сын родился, а Петрович снова работает директором с русской стороны на совместном предприятии. Вот так-то!

Когда перебрали всех знакомых, о жизни которых после завершения «катаклизьмы» им пришлось что-нибудь слышать, и тема оказалась исчерпанной, Леонтьев спросил:

— Скажи, Валера, а тебя никогда не угнетало то, что мы вернулись… как бы это поточнее выразиться? Ну, не совсем туда, откуда ушли. Думаю, ты меня понимаешь.

— Как тебе сказать? Сначала было, конечно, но потом решил — какая мне разница, как зовут президента, Виктор Викторович или Николай Федорович? Смешит Вольфович людей в народном собрании или в кино? Главное — люди вокруг прежние, разговаривают по-русски. Единственное, чего не понимаю, — куда делись те люди, ну, в общем, те мы, не знаю даже, как сказать, которые здесь, в этом мире, жили? Или, может быть, мы с ними просто местами поменялись? Никогда, наверное, нам этого не понять. Но ничего, родители прежние, все родственники и знакомые тоже. Разве только биографии кое у кого чуточку не такие. Но сами-то они от этого не изменились! Подумал я так и сразу успокоился. А ты как к этому относишься? Почему

такой вопрос задал?

— Примерно так же, как и ты, — ответил Володя после некоторого раздумья. — Только достает этот постоянный контроль. Они пытались мои телефонные разговоры прослушивать, электронную почту читать. Но морковку им в зубы — я на свои телефоны маленькую такую приставочку присобачил, а для электронки специальную программку написал. Теперь они могут до китайской пасхи мои переговоры и переписку расшифровывать, только ничего у них не выйдет… А у тебя как с этим? Могу и тебе приставочку организовать.

— Да я как-то спокойно к этому отношусь, — ответил Валера. — Мне скрывать нечего. Но приставочку возьму с удовольствием.

— Завтра же и организуем. Гарантия — сто процентов! — заверил Леонтьев. — Слушай, помнишь тот ножик удивительный, что Незванов у питекантропа отобрал?

— Помню, конечно! А что, ты хочешь сказать…

— Вот именно! Не узнали они про него. И из тех, кто про него знал, никто меня не сдал. Так он у меня и остался. Я сначала думал его для науки отдать, а потом решил — черта с два, обойдутся! Раскроют принцип, а там неизвестно еще, для чего они его приспособят. Эти ученые вместе с вояками что угодно в оружие превратить умудряются! Ты согласен со мной?

— Может быть, ты и прав, — задумчиво ответил Валера. — Ведь именно из-за ученых, как ни крути, мы туда и попали, в эту закрытую зону. И теперь нас в покое не оставляют…

— Да ну их к бесу, этих надзирателей, как будто больше поговорить не о ком! — махнул рукой Володя. — Все равно мы их вокруг пальца обведем, и ничего они нам не сделают! Красноармейцы не сдаются!

— Не сдаются! — подтвердил Валера Седых.

— За это надо обязательно выпить! — провозгласил Володя Леонтьев и наполнил бокалы слегка терпким, полным южного солнца рубиново-красным вином.