Особый случай/Точка преломления
Шрифт:
— Так тётушка же предупредила. Профессионал, он и в Африке профи, даже если давно таким не занимается, — ответила Ти.
— Да, я понимаю, — откликнулась, тяжело вздохнув, Волынская-Младшая.
— Тоже мне горе. Вон смотри: Фрося из прострации все не может выйти, от свалившегося счастья.
— И не только она! Я, между прочим, ещё пару дней назад тоже не мечтала заполучить столько всего и сразу! — заявила Юстина.
— Вам легко, а я как представлю необходимость выбирать, что и куда надеть…. В армии было проще: вот летняя форма, а это горный камуфляж….
— Тань, будь проще. Представь, будто это супернавороченные
— Так-то да. Только что с чулками делать? Объект воздействия слишком ещё мал, — уже более весело отреагировала Волынская-Младшая.
— Это ты зря. У мужчин даже в грудном возрасте все работает как часы, а уж как хоть чуть-чуть начинает соображать…. Сама подумай, почему он остановился возле тебя. Так что наш господин ещё не потерян для человечества! Смущает лишь одно, там, в бане, он на нас не отреагировал, а ведь ни в жизнь не поверю, будто просто хотелось ему помыться в окружении противоположного пола! — выдала Ти.
— И что? — крайне заинтересованно спросила Игоревна.
— Думается мне, знаком он уже с женщинами, и более того, умеет себя контролировать. Только не понятно, как всё это вяжется с его потерей памяти.
— Очень просто, — неожиданно вмешалась в разговор Фрося.
Вопросов никто не задал, но потому, как все свели на ней взгляды, можно было и догадаться, чего от неё хотят.
— Поцелуи, — продолжила она реплику, но как-то непонятно для окружающих.
Возникла немая пауза.
— И что?! — первой не выдержала Волынская-Младшая.
— Ну…. У него после них видения. Он в подробности не вдавался, но будто там целая жизнь. Плохая…. Потому он заявил, что целоваться больше не будет.
— А…. Ну это не большая проблема, детей можно заделать и без них! — вновь оживилась Игоревна.
— Не гони лошадей. Вот для этого его организм как раз ещё и не готов, — прокомментировала Ти.
— Жаль! Только что же делать тогда со всеми этими чулками?
— Ненавязчиво привлекать его внимание.
— Тоже вариант. Слушайте, а вам не кажется, что Доместики как-то особенно плотно стоят вокруг нашего дома. У них, что, тут штаб?
— Это ты военная, а мы вряд ли вот так сразу и без подсказки такое заметим — прокомментировала её замечание Юстина, теперь тоже во все глаза, смотря в экраны наружного обзора, заменившие в этой машине банальные окна.
— По-моему, всё так же, как и везде — добавила Фрося.
— Слушай, Тань, давай сначала перетаскаем всё домой, а потом уже ты понаблюдаешь за обстановкой изнутри, если так интересно. Нам-то какая разница, чем они тут заняты, главное тихо и нет беспорядков, — подумав, сказала Ти.
Несколько дней спустя. Кусково. Резиденция Шереметьевых.
Возле окна стоял мужчина, одетый по-домашнему, если можно говорить так про его халат дорогущего материала и удивительной выделки, и смотрел на огромный пруд, идеальная зеркальная гладь которого блестела на солнце. Кабинет был немаленький, да и отделан так, что превращал его в произведение искусства. И в этот момент распахнулись створки высоченных дверей, покрытых позолотой, с медленным величием крепостных врат. В образовавшийся проём энергично ворвался весьма импозантный мужчина, выглядевший, максимум, лет на тридцать и прошёл к первому с характерным стуком
— Вы меня звали, отец?
— Пойдем, присядем сынок, заодно ты посмотришь документы.
На некоторое время наступила тишина лишь раз прерванная шуршанием бумаги.
— Что скажешь? — спросил хозяин кабинета.
— А что тут скажешь? Некая Татьяна Игоревна Волынская-Младшая прислала запрос на выкуп какого-то крепостного, толи Изи, толи Изяслава. Мне-то это зачем? Я и свой секретариат пропесочил, за попадание такой ерунды мне на стол.
— Похоже, ты стал слишком невнимателен. Отчет, о том, кто она такая тоже прочитал?
— Конечно. Интересно же стало, кто такой наглый, что такое прислал в нашу штаб-квартиру.
— Не всё, я вижу. Или выводы не сделал правильные. Думаешь, что раз мы выпнули некоторое время назад эту девушку с заштатного рабочего места у нас, это по-прежнему делает её пылью под ногами? Ты её договор Патроната читал.
— Естественно. Там какой-то Трифон Агафонович Захаров значится.
— Какой-то! Ты дебил?! Трудно справку было запросить. Думаешь, твои служащие с дури тебе перенаправили этот запрос?! Мало того, он как-то оказался среди боёв за тот ГОК! И счастье, что те наёмники его не грохнули, как раненых из его госпиталя. Ты понимаешь, насколько мы обосрались там?! Взгляни вот сюда. Как тебе эта история в Казани. Эти уроды должны были, минимум доложиться, а не заниматься самодеятельностью с его отправкой.
— Да что в этом такого-то?
— Ты зажрался! Потерял всякую осторожность! Знаешь, кто, по-твоему, занимался этим пацаном, там, лично?! Заткнись, пока не убил под горячую руку! Так вот, целый генерал, мать твою. За что мне такое наказание в твоём лице, дуболом ты чёртов! Непростой, очень непростой. Начальник целого подразделения при Главном Управлении Генерального Штаба. Военная разведка! Не улавливаешь связи с фамилией?!
— Вы хотите сказать?
— Ага! Дошло, наконец! А теперь взгляни-ка на этот снимок с воздушного диста над Тверью. Угадай с трёх раз, вокруг чьего дома так сконцентрировались Доместики?! Ты понимаешь, чем для нас всё теперь может закончиться. Вон отсюда! И пока не найдёшь, кого ей там надо, лично, даже не объявляйся!
Глава 13
Тридцать первое августа. Поздний вечер. Кусково. Резиденция Шереметьевых.
— Дедушка, почему мы?!
Солидный мужчина в дорогого материала костюме-тройке, сидящий за огромным двух тумбовым лакированным дубовым столом ничего не ответил. Лишь остановил двух юных особ предостерегающим жестом ладони.
В этот раз действо происходило в относительно небольшом, всего восемьдесят с копейками квадратных метров, кабинете. Но отделан он был не в пример уютней вкруговую деревом разных сортов. Это касалось всего, в том числе рам огромных панорамных окон панелей стен и даже относительно невысокого потолка. Причём последний имел особое устройство, с помощью которого гасились любые звуки, не позволяя раскатываться эху в весьма свободном от мебели помещения. Никакой электроники, а просто хорошее знание математики акустики и золотые руки мастера, сделавшее всё это не сплошь утилитарным устройством, а весьма приятным глазу, хоть и странно выглядящими плитками. В сочетании с огромным почти во всю комнату толстенным восточным ручной работы ковром всё это не давало посторонним звукам мешать, хозяину кабинета думать.