Осознание
Шрифт:
– А давайте устроим дискотеку! – подскочила Ульяна, еще минуту назад присевшая на скамейке перед сценой. Там, на одинаковых и длинных деревянных скамейках, наставленных двумя рядами, мог поместиться весь лагерь или, во всяком случае, его большая часть, что тут довольно часто бывало, судя по истертому виду мест для сидения.
– Ульяна, дискотека будет в пятницу, – рассмеялась Мику, – если ее проводить каждый день, всем надоест и никто приходить не будет. Так ведь? – она посмотрела на Эдварда, – Ой, конечно, а ты пойдешь на дискотеку? Там будет очень весело, Ольга Дмитриевна мне по секрету сказала, что у нее есть записи иностранных групп, и если все будет хорошо, то даже даст их поставить. Только я еще не знаю, каких именно,
– Я с музыкой довольно слабо знаком, – уклонился от прямого ответа на этот поток вопросов, – Времени особенно много на нее нет, изредка какие-нибудь записи включаю, но не более того, так что и музыкальных предпочтений особенных нет. Мику, нам здесь еще что-нибудь надо сделать? – девушка отрицательно покачала головой, продолжая что-то говорить про отечественных и зарубежных исполнителей, но слушая ее краем уха, все равно имена и названия ему ровным счетом ничего не говорили, – Тогда в клуб вернемся. Ульян, ты с нами?
– Неа, – улыбаясь от уха до уха, бросила рыжеволосая, спрыгнув со сцены, – Я на спортплощадку, у нас там матч скоро, а без меня у наших ничего не получится, их порвут, как тузик грелку. Потом увидимся! – и, в своем репертуаре, чуть ли не бегом направилась к основной части лагеря,
– Матч? – переспросил Эдвард Мику, удивленно выгнув бровь. Логично предположить, что у Ульяны должен быть какой-то сторонний выход энергии, иначе ее просто разорвет в клочья, но все равно удивительно, что здесь девочкам разрешали заниматься спортом, к этой особенности мира «Совенка» тоже следует привыкнуть.
– Она про футбол, – пожала Мику плечами, – Здесь очень многие в него играют, хотя я совсем его не понимаю. И правила какие-то в нем сложные, никак не могу разобраться, да и не для меня это, по полю бегать… Эдвард, а ты футбол любишь? Или волейбол? Или что-нибудь еще? С мячом столько игр на самом деле! И я почти ни в одну играть не умею. Нет! То есть я правила знаю, но играть все равно не получается. Там ведь тоже тренировки нужны, а у меня почти все время уходит на репетиции. Мне это гораздо лучше дается…
– Пошли лучше в клуб, – прервал ее Эдвард, – Там еще Алиса должна вернуться, и нехорошо получится, если будет нас под дверью дожидаться. А футбол как-нибудь подождет, – на самом деле он слабо представлял, что эти названия вообще обозначают, но игры с мячом были и у него на родине. Наверняка здесь популярно что-нибудь похожее, но ничем подобным Эдвард никогда не увлекался из-за нехватки времени даже в детстве, слишком занятый учебой и тренировками.
Когда вернулись, Алиса действительно уже дожидалась их, сидя на ступеньках веранды и катая между зубами тростинку, но сразу же ее выплюнула, когда заметила возвращение своего носильщика и организатора музыкального клуба. Теперь перед ними снова была та бесшабашная и агрессивная девчонка, какую Эдвард встретил в самом начале своего пребывания здесь.
– Я гитару, наверное, все-таки потом заберу, – кивнула она Мику, когда японка предложила всем зайти внутрь и, если есть такое желание, выпить чаю. У нее, оказывается, есть отличный чай, который привезла с собой чуть ли не из Токио, города, который, как понял Эдвард, является столицей той страны, где живут такие странные говорливые девушки с удивительными волосами. И чай там тоже очень хороший. Только заваривать его надо по-особенному, и что для этого есть целая чайная церемония, и еще целая гора действительно интересной, но сейчас ненужной информации, свалившейся на их головы.
– Обязательно зайдем, –
– А я обещала ему помочь, – усмехнулась Алиса, ткнув его локтем под бок, – А то новенький у нас здесь еще ничего не знает, глядишь, заблудится еще. Потом будем искать всем лагерем, а он где-нибудь под дверью лежит, – она улыбнулась, а Эдвард просто не мог обижаться на такие беззлобные шуточки, которые, кажется, были единственным знаком внимания, какой Алиса могла оказывать другим людям, то ли не умея, то ли стесняясь делать подобное каким-либо другим образом.
Распрощавшись таким образом с Мику, Эдвард решил отложить посещение медпункта на как можно более поздний момент, вместо этого заглянув в библиотеку, где еще ни разу не был, а вот Алисе, кажется, было все равно куда идти, просто шла рядом, изредка на него посматривая из-под челки, но не заводя разговор первой. Эдварду сейчас именно это и нужно было, несколько минут тишины для того, чтобы осмыслить только что произошедшее у дверей музыкального клуба. Конечно, это был чисто эмоциональный поступок, практически не отдавал себе отчета в том, что делает, и теперь, логически на него взглянув, уже начинал себя обвинять в глупости, нужно было оставить все, как есть. Алиса, конечно, красивая и милая девушка, но вот ему нельзя вести себя таким образом, надо было оставить все так, как есть, а вместо этого только усложняет ситуацию, пытаясь налаживать отношения с местными обитателями. Зачем ему это? Для чего?
До библиотеки идти совсем недолго, так что сложившееся между ними молчание не успело перерасти ни во что большее, как перед ними снова выросло кирпичное одноэтажное здание с рядом широких окон и простой фанерной дверью, сейчас едва прикрытой. На скамейке перед зданием сидела парочка пионеров, уткнувшись в книги и буркнувших что-то вроде приветствия, когда проходили мимо.
– Сюда? – спросил Эдвард у Алисы, почему-то усмехнувшейся.
– А говорил, что заблудишься? – сказала девушка странным тоном, – Когда ты успел в библиотеке побывать? У нас тут сюда приходят только когда совсем уж нечем заняться, – Алиса кивнула на парочку с книгами, – Или когда просто занятия поинтереснее себе не придумают…
– Славя показала, когда в первый день успел к вашей Виоле попасть, – пожал плечами Эдвард, открывая дверь и по привычке отходя чуть в сторону, позволяя девушке пройти первой. Алиса хмыкнула, не оценив такой вежливый жест, но все же прошла вперед, первой зайдя внутрь. Он зашел сразу за ней и был неприятно удивлен, увидав внутренние интерьеры. В действительности, на библиотеку убранство здания походило совсем мало, больше напоминая какой-то выставочный отдел министерства пропаганды, символика красного флага и уже знакомого герба из серпа и молота здесь была буквально всюду, куда взгляд не брось. Здесь же и бюсты, изображавшие какого-то явно очень знаменитого человека с лысиной и маленькой бородкой, раз не писали даже его имя, надеясь, что и так всем известно, развешанные на стенах многочисленные изречения, взятые в рамочку как нечто необходимое для каждого посетителя, там же висевшие портреты то ли писателей, то ли цензоров, имен знакомых здесь все равно не было и быть не могло. Зато практически нет символики оружия, за исключением тех же красных флагов, иногда изображавшихся вместе с древком, на вершине которого был острый наконечник. Как военного человека, Эдварда привлек только единственный плакат, изображавший почти такой же постамент в виде пятиконечной звезды, из которого шло пламя, как и на нашивке на его рубашке, но здесь еще за пламенем стояли белые силуэты солдат с оружием в руках, а сам плакат гласил «они умерли, чтобы мы жили», вместе с двумя датами временного отрезка, с тысяча девятьсот сорок первого по сорок пятый года.