Оспинка

Фомичёв Сергей Александрович

– Итак...
– он кашлянул.
– Как вы все знаете, болезнь прогрессирует. Через месяц или два кому-то придется принять этот жезл у меня. Тому, надеюсь, кто сможет повести колонию в правильном направлении.

Он сделал паузу, чтобы отдышаться.

– Мы достаточно долго спорили, как выжить, какой дорогой идти, но пока никто ещё не предложил план, способный вытащить нас из задницы. И дело не в том, что никто не хочет брать на себя ответственность.

Никто не может найти решение, вот что плохо. Дайте мне ориентир и мы засучим рукава и начнем работать хоть завтра...

Собрание молчало. Решения, удовлетворяющего всех не существовало.

– У нас мало времени. Поспешите.

***

На следующий вечер юная и свежая Часка Монтеро пришла к Шитикову и осталась в его каморке до утра. Это случилось внезапно и прошло точно во сне, а отчасти во сне и прошло. Саня не задавал вопросов, словно боясь спугнуть счастье, а Оспинка не поясняла своего выбора. Она вела себя точно земная кошка: приходила и брала то, что считала своим по праву. В принципе в городе царили свободные отношения, а Саня был самым молодым из старого поколения. Так почему бы и нет? Её-то сверстники только входили в возраст. Но всё же, почему именно между ними возникла какая-то тяга? Словно их объединяло общее знание или судьба.

С тех пор они стали встречаться. Тайно. В самых разных местах. Чаще всего в контейнере, где хранились вывезенные из прибрежного городка научные материалы - рыбы и морские звери, заспиртованные в стеклянных банках - абсолютно ненужные в их нынешнем положении. А ведь кто-то рисковал жизнью, чтобы во время атаки загрузить всё это в последний транспорт эвакуации. И наверняка погиб. А теперь бесполезные экспонаты смотрели мёртвыми глазами как два человека сопротивляются судьбе, отмеренной неудавшимся покорителям их родной планеты.

Они встречались время от времени, но инициатором почти всегда была Часка. Шитиков хоть и чувствовал себя на вершине блаженства, стеснялся этой связи. Всё же он был вдвое старше её. Ему было тридцать четыре года и он считался самым молодым из колонистов, прилетевших с Земли, а ей, первой из рождённых здесь, только что исполнилось семнадцать земных лет. Но она уже и не считала возраст земными годами, что только подчёркивало пропасть между поколениями и по сути между людскими расами.

Как ни странно, но Оспинка тоже вела себя скрытно, стараясь не попадать с сержантом на одни и те же мероприятия, хотя в маленьком городке это казалось делом почти невозможным.

Они почти не говорили. Потому что говорить о любви было глупо, а говорить о делах неуместно. Она иногда высказывала обрывочные мысли без расчёта на его полноценный ответ.

– Моё имя означает богиню рассвета и заката, - как-то сказала Оспинка.
– Начало и конец, имеющие общую природу. И я иногда

думаю, а вольна ли богиня определять, чему именно пришло время или она плывёт по течению как и все мы?

Чем больше времени он проводил с ней, тем больше понимал, что она необычная девушка. Не в том смысле, что хороша собой, общительна, сексуальна. Её ум порой проникал туда, куда умы прочих людей не догадывались даже заглянуть. Она не просто впитывала знания, как микрофибра, она умела использовать их. Саня всё больше убеждался в правоте тех, кто считал девушку залогом выживания всех на этой чёртовой планете. Он ей верил и верил в неё.

– Они разумны, - произнесла вдруг Оспинка, когда они лежали рядом на чистой простыне, ещё не устав от взаимной ласки, но уже утолив первый голод.

Шитиков сразу понял, кого она имела в виду. Он не набросился с расспросами. Оспинка говорила тогда и столько, когда и сколько считала нужным.

– Насколько разумны не знаю, - продолжила она через некоторое время.
– Но они планируют свои атаки и способны жертвовать собой ради общего дела.

– Насекомые тоже способны на жертву, - возразил Шитиков.

– Я смотрела учебные фильмы про пчёл и муравьёв. Насекомые и правда действуют как разумные.

Он усмехнулся.

– Я-то всегда считал наоборот. Это разумные существа действуют порой как насекомые. На самом деле самопожертвование мне кажется сомнительным признаком разума. Подумай сама, для разумного индивидуума смерть означает конец всего.

– Многие готовы отдать жизнь за детёныша, даже рискуя своей личной Вселенной. Но я не о том. Насекомые жертвуют собой при непосредственной угрозе. Они просто реагируют на раздражитель, на опасность, на вторжение в их гнездо. А манчеры способны провести смертельную атаку в одном месте, чтобы обеспечить общий успех в другом. На это ни муравьи ни пчёлы не способны.

– Пожалуй что нет, - согласился Саня и поцеловал её маленькую грудь.

Оспинка засмеялась негромко и, запустив пальцы в волосы, прижала к груди его голову.

***

По молчаливому обоюдному согласию они не афишировали свои отношения. Но однажды Оспинка пришла к нему открыто, причём явилась прямо на службу - в боевой информационный центр.

– Сегодня они могут напасть, - сказала она от входной двери.