Остальные здесь просто живут

Несс Патрик

– Дай угадаю.

– Дело в шляпе, – говорит Мередит, повторяя любимую фразу отца. – У членов фан-клуба было преимущество.

– Ага, теперь остается уговорить маму, чтобы она тебя отпустила…

– Я уговорю! – восклицает Мередит. – С вашей помощью. Вы прекрасно знаете, что сама она на концерт не пойдет. Так что будьте наготове.

Наша мама начала избегать массовых мероприятий несколько лет назад, когда стало ясно, что в какой-то момент все они превращаются в отличный повод загнобить присутствующего политика, а особенно такого политика, который поддерживает ужесточение скоростного режима на дорогах. Тридцать минут – это ее

максимум, даже в церкви. И тут, надо признать, я ее понимаю.

– Ладно, можешь на меня рассчитывать, – говорит Мэл. – Ненавижу кантри! Я – самая лучшая сестра на свете.

– Я тоже согласен, – говорю. – И я тоже самая лучшая сестра. Вот черт, забыл: я же брат!

– Но! – Мэл вскидывает брови. И мы все понимаем без слов.

Даже если забыть про мамину нелюбовь к массовым мероприятиям, «Сердца в огне» уже дважды давали концерты неподалеку от нас. Оба раза – в крупных городах штата, до которых ехать было даже не час (как до ближайшего к нам крупного города), а целых два часа. Мередит пыталась уговаривать, запугивать, умасливать, шантажировать и уламывать нашу мать – бесполезно. После анорексии Мэл и моих навязчивых штук родители молиться готовы на единственного нормального ребенка в семье. Мередит еще «не доросла» до атмосферы рок-концертов (ну, это они загнули, чесслово, «Сердца в огне» такие чистенькие и хорошенькие, что на их концертах в баре продают только апельсиновый «Кул эйд»), да и спать ей надо ложиться вовремя. Поэтому нет, нет-нет-нет, разговор окончен, а будешь ныть – на неделю оставлю без Интернета.

– Да, но мне теперь десять, – резонно замечает Мередит. – Двузначное число, все такое. И ярмарка в пяти минутах езды от нашего дома. К тому же я вернусь вовремя: концерт начнется рано, ведь больной раком девочке утром надо на процедуры.

Мэл пожимает плечами.

– Мы тут ничего не решаем.

– Я умру, если она меня не отпустит. Вот возьму и умру. По-настоящему.

– Может, скажешь, что у тебя тоже рак? – предлагает Мэл. – Тогда поход на концерт тебе обеспечен.

Мередит таращит глаза. Сначала в ее взгляде – шок, но спустя секунду-другую я замечаю в них рождение гениального, гениального плана…

– Даже не думай, Непердит, – осаживаю я сестрицу. – И не спрашивай почему – причин слишком много.

Наверху открывается дверь. Папа выходит на лестницу в одних семейных трусах. Мередит отводит взгляд. Он смотрит на нас удивленно-рассеянным взглядом – как будто не уверен, что мы настоящие. Потом чешет волосатое пузо и сонно облизывает губы. В принципе я не удивлюсь, если он только что проснулся – на часах шесть вечера.

– Рубашку мою не видали? – заплетающимся языком спрашивает он нас. – Такую… с завитушками.

Я поворачиваюсь к Мэл и говорю неслышно, одними губами:

– Завитушки?..

– Кажется, мама ее постирала, – врет сестра. – Может, наденешь красную, с французскими манжетами?

Минуту-другую он просто стоит, будто и не услышал ее, потом громко выпускает газы и скрывается в своем кабинете.

Когда папа не пьет, он другой человек. Забавный, умный, добрый (криминальные наклонности не в счет). Мэл его особенно любит, всегда любила, сколько себя помню. И теперь она едва не задыхается от разочарования: ей в буквальном смысле трудно дышать.

В общем, тем вечером еще много всякого происходит: Мередит ссорится с мамой из-за концерта «Сердец в огне», Мэл тайком сбегает к Хенне – но я не буду

вдаваться в подробности, оно того не стоит. Вы, главное, помните, что все давно в прошлом. Я хочу рассказать вам другую историю.

Вам нужно было это узнать, но дальше начинается моя история.

Ведь если ты не способен отличить свою историю от чужой, проще уж сразу сдаться.

Глава пятая

в которой хипстер Керуак открывает Врата Бессмертия и оставляет лазейку для Королевской Семьи и Придворных, через которую они могут ненадолго проникнуть в наш мир; затем Керуак узнает, что Посланница ему солгала, и умирает в полном одиночестве.

В пятницу мы с Хенной целых полчаса проводим наедине, в ее машине: она подвозит меня домой из ателье, где ей шьют платье для выпускного (кремово-бордовое), а я беру напрокат смокинг (просто черный, ага).

Нет, мы не идем на выпускной вместе. Ну, то есть идем, но не как пара. Хенна рассталась с Тони уже после того, как он пригласил ее на выпускной, поэтому все парни, с которыми она хотела бы пойти, успели найти себе других спутниц. Мэл на год старше наших одноклассников: позвать ее отваживаются только мерзкие типы, видящие в ней бракованный товар и легкую добычу (а такие типы ее не интересуют, слава богу!). Джаред мог бы запросто прийти на выпускной с парнем, никто бы ему слова не сказал, но он только поджимает губы и наотрез отказывается это обсуждать. А я… ну, я так долго тянул волынку, что Ванесса Райт, моя бывшая подружка, предпочла пойти на бал с останками Тони Кима.

Словом… да, вы угадали. Я, моя сестра, лучшая подруга и лучший друг идем на бал вчетвером! Вот мы лузеры… Такое может случиться только в самом идиотском подростковом фильме или в самой сопливой подростковой книжке. Поверьте, это кажется нормальным только в одном случае: когда так делает кто-то другой.

Ну и ладно. Хорошо хоть компания мне по душе – вместе сгорать от стыда куда веселее.

– Майк? – говорит Хенна по дороге домой.

– Что?

Отвечает она не сразу. Я даже отрываю глаза от экрана мобильного, в котором строчил сообщение Мэл: подтвердила ли она бронь лимузина? (А вы как думали? Мы – жители пригорода, что с нас взять. Мы живем ради лимузинов по праздникам.)

– Хенна?..

Она шумно выдыхает.

– Вы очень разозлитесь, если я не пойду с вами на выпускной?

Ох, черт. Только не это! Нет, нет, нет!

– Конечно, разозлимся! Поэтому ты решила подъехать с этим вопросом ко мне, а не к Мэл или Джареду. Я ведь не стану на тебя орать.

– Пожалуйста, не ори на меня, – говорит Хенна, сворачивая с главной дороги на лесную, к нашим домам. Солнце уже пару дней как не показывается; начинает моросить, и Хенна включает дворники.

– И с кем ты хочешь?.. – начинаю я, но тут же осекаюсь. Все и так ясно.

– Он же новенький! – говорит Хенна. – Никого тут не знает. Представляешь, каково ему – переводиться в новую школу перед самым выпускным?

– Хенна…

– Я его пока не приглашала. Но собираюсь. – Она косится на меня. – Это очень-очень ужасно с моей стороны? Вы меня возненавидите?

– Мы же все решили!.. Да, нам будет стремно, но, по крайней мере, нам будет стремно вчетвером, а не поодиночке…

– А что, если пойти не вчетвером, а… впятером?

– Но он пойдет с тобой.