Останется с тобою навсегда
Шрифт:
– У меня дочь.
– Что же это у вас так получается?
– Так сложились обстоятельства...
– Ну, милый мой, война - вот это обстоятельства. А в любви человек властен над ними. И не дай бог, если обстоятельства становятся сильнее тебя. Тогда ты и сам не обретешь и другим не дашь, может быть, самого главного в жизни!..
Музыка гремела где-то рядом, наверное на площади Коммуны; слышны строевые команды. А мелкий дождик все сыпал и сыпал. Влажные кумачовые флажки нависали
В день парада нас угостили роскошным завтраком, потом мы собрались в Ленинском уголке, слушали по радио голос Левитана, бой часов на Спасской башне, цокот копыт по мостовой, встречный марш и рапорт командующего парадом маршалу Жукову.
После обеда в палату вбежал санитар:
– Кто будет полковник товарищ Тимаков?
– Я.
– К вам пришли жена с дочуркой. Ждут в Ленинском уголке.
– Пустили сюда ребенка?
– Да они за окном. Вы халат, халат накиньте, окно там открою.
Прижавшись к матери, худенькая, росленькая девчушка, задрав белую головку, смущенно смотрела на меня. Моя, моя, моя... Все-все мое - даже чуть заметная ямочка на подбородке...
– Здравствуй, Наташенька!
– А ты мой папа?
– Твой, твой, а чей же?
– Войны нет, а ты домой к бабушке не приходишь!
– Я рану лечу.
– Тебя - автоматом?
– Полковник, немедленно в палату!
– Дежурный по госпиталю решительно закрывает окно.
– Там моя дочурка!
– Все понимаю, но в палату, в палату.
– Он чуть ли не силой выталкивает меня из комнаты.
В коридоре никого не было. Я бросился бегом к входной двери. Дежурный санитар, пожилой солдат в белом халате, остановил меня:
– Далече, товарищ больной?
– На свет божий!
– Никак нельзя! Наше медицинское дело только начинается. Главный сказал: шла война - на нервах держались, пришла тишина - с ног валятся. Человек не железный, подковать его заново надо, жизнь требует!
– Философ ты, однако. На каком фронте воевал?
– Ты лучше в палату ступай, а то и тебе и мне - под микитки.
– Так меня уже подковали - домой скоро. Я ненадолго, а?
Вышел. Моих не видно. Неужели успели уйти? Спустился к памятнику Достоевскому. Вокруг него ухоженная земля, растут канны, молоденькие, на развернутых листьях - радужные капли дождя. Земля слегка парит. Под кленом скамья. Сел в тени, потянулся, осторожно попробовал поглубже вдохнуть. Хорошо! Увидел на тапочке муравья. Загадал: поползет по ноге вверх - буду жить долго. Он никуда не пополз, спокойненько сидел себе. Шевельнул ногой свалился.
Кто-то подходил ко мне. Поднял голову - Вера.
–
– Вот и хорошо. Наташа будет жить у моря.
– Да, еще: тебя скоро выпишут, я была у главного врача.
– Догадываюсь...
Вера села рядом.
– Костя, не обижайся, но я обязана тебя предупредить: будь осторожен, не подпускай к себе Наташку. Что ты так смотришь на меня? Я же ничего такого не сказала. Спроси у любого врача...
Я отвернулся, чтобы она не видела моих глаз.
* * *
...Наш пассажирский, натужно одолев подъем, вырвался на простор. Мелькают разрушенные разъезды, полустанки, деревни, в которых вместо изб торчат одни дымари. Но рядом уже поднимаются стены, растут новые стропила. За переездом, у каменного сарая без крыши, - колесный трактор, возле него суетятся мужики в военных засаленных гимнастерках.
Сверкнула полоса цветущей гречихи, и началось пшеничное поле с овсюгом и васильками. Внезапно оно оборвалось, и потянулась пустошь с полуразвалившимися окопами, ходами сообщений, капонирами, бывшими артиллерийскими позициями - все это зарастало сорными травами. За путевой будкой, под старыми вязами, огороженная кустарником - большая братская могила...
И в этом огромном пространстве под высоким летним небом, в этой нескончаемой тишине я услышал землю с ее полями и дорогами, лесами и садами, селами и городами, встающими из пепла. В них вместе с домами на площадях поднимутся обелиски и из братских могил шагнут на пьедесталы павшие солдаты.
А поезд набирает и набирает скорость, колеса стучат: жить-жить-жить! И еще быстрей, быстрей: жить-жить-жить! жить-жить-жить!..
Москва
1970-1976
Примечания
{1}Истребительно-противотанковый артиллерийский полк.
{2}Я солдат первой войны.
{3}Наблюдатели.
{4}Имеется пять батарей и одна рота.
{5}Здесь первые жертвы фашистского террора в Тимокском крае: шестого сентября сорок первого года в центре поляны повещены мои товарищи секретарь окружного комитета коммунистов Миленко Бркович и сотрудник комитета Георгий Семенович. Мои солдаты жаждут мести!
{6}Мальчика.
{7}Учеников.
{8}Ворон гор оберегает Красную Армию.
{9}А сейчас наша дорога на Белград!
{10}Да здравствует Сербия - солнечный дом!
{11}Это фашисты-каратели!
{12}Одна дорога - один памятник.
{13}Горы! Не вещайте горьким голосом, что умер Бранко! Нет, нет! Ты, друг Бранко, в моем сердце...