Остановись, мгновенье, ты ужасно
Шрифт:
– А если с целью сокрытия трупа? Отвезти ее куда-нибудь подальше и грохнуть. А труп спрятать, чтобы не нашли, – вдруг решил высказаться Грек, и оробел, когда Васильков взглянул на него, сказав:
– Грек, неужели ты до сих пор не понял, с кем имеешь дело? Если вспомнить, какие зверства он творил у себя в Чечне, то не сложно понять, что такой человек, как Мамедов, мог бы прикончить Чикину у дверей ее собственной квартиры. А то и прямо на улице на глазах у толпы.
Федор промолчал, не хотелось с полковником соглашаться, или возражать. Васильков,
Когда Васильков ушел, Ваняшин сказал призадумавшись:
– Интересно, чего это полковник так печется о Чикиной? Не понятно.
Грек посмотрел на Ваняшина, как на младенца.
– Чего ж тут, Леша, не понятного? Может он пялил ее. Чувствуется наш «батяня» такой же кобель, как и ты. Не одну юбку не пропустит, – проговорил на это Грек, и тут же получил от майора Туманова замечание, заставившее на время отвлечься от дурных мыслей.
– Хватит, Грек, болтать чего не надо. Лучше скажи, адрес лейтенанта Осипова установили?
Грек улыбнулся такому вопросу майора и поспешил тут же ответить:
– Пустяковое дело. Ну посидели мы полдня с Алешей, – глянул капитан на Ваняшина, привирая, потому что за компьютером пришлось сидеть одному Ваняшину. Грек в это время, как всегда, бегал за пивком. – Покопались, отыскали номер его домашнего телефона и адресок. – Причем, говорил капитан об этом так, словно вся нагрузка по такой рутинной работе лежала именно на нем.
Но Туманов, зная, способность Грека врать, похвалил обоих.
– Молодцы, – сказал он и тут же спросил: – Ну и чего там?
Грек сделал важное лицо, окрыленный похвалой майора и сказал:
– Проживает Осипов на улице Разина, в однокомнатной квартире. Звонит в основном бабам. Или они ему. Но вот вчера вечером, наши ребята записали один разговор, – Грек достал из кармана аудиокассету. Достал с гардероба старый магнитофон, вставил в него кассету и нажал клавишу, тем самым, включив его.
Сначала послышалось шипение пленки, которое продолжалось едва ли не с полминуты и уже стало Туманова утомлять. И заметив это, Грек, поднял палец, предупредив:
– Один момент, Николаич.
И тут же, словно подчинившись его воли, динамик магнитофона простужено захрипел, и послышались телефонные звонки.
Их было несколько, прежде, чем трубку подняли и сонный голос не очень приветливо произнес:
– Да, я слушаю?
– Это говорит Осипов, – пояснил Грек, хотя Туманов с Ваняшиным и без его пояснений узнали голос фсбэшника. А вот кому принадлежит другой голос, Грек не знал, поэтому сразу замолчал.
– Я тебя не разбудил? – спросил звонивший. Голос его звучал спокойно, как у человека привыкшего держать себя в рамках дозволенного и не позволявшего отступать от этого правила даже в разговоре с кем бы то ни было.
Услышав этот голос, как показалось операм, Осипов оживился, и произнес бодро:
– Нет, нет. Я еще не ложился. Сидел, смотрел телевизор.
Лейтенант явно
– Работенка есть для тебя…
– Надеюсь не очень сложная? – в шутку спросил Осипов, еще больше развеселив звонившего.
– Не любите вы, молодые, работать. Не любите, – последовало нарекание в адрес Осипова. Лейтенант хотел что-то сказать в свое оправдание, но позвонивший ему не дал.
– Ладно. Это я так. В общем-то, дело пустяковое. Завтра в шесть тебе надо быть возле автозаправки на пятидесятом километре Нижегородского шоссе. Туда подъедет серая «Волга», «двадцать четверка». Запомни номер, – требовательно произнес звонивший, назвав номер.
В этом он мог не сомневаться. Номер той «Волжанки» запомнил не только Осипов, но и оперативники, прослушивающие телефон лейтенанта ФСБ.
– Запомнил? – спросил звонивший.
Кажется, Осипов с присущей ему самоуверенностью, усмехнулся.
– Без вопросов. И что я должен сделать дальше?
Голос звонившего, по-прежнему, зазвучал веселее:
– Дальше все очень просто. Ты с водителем «Волги» поменяешься машинами. Он пересядет на твою, а ты поедешь на его «Волге». Если гаишники тормознут, покажешь свое удостоверение. Ну, а когда въедете в Москву, тебе позвонят по сотовому и скажут, куда дальше подъехать. Понял?
Кажется, звонивший опасался, что их могут послушать, или у него были другие причины не называть конечный пункт, куда лейтенант Осипов должен подъехать. Возможно, осторожность – была одной из его привычек. Но как раз о том, что больше всего интересовало оперов, он умолчал.
У Грека глаза загорелись, когда он слушал эту запись. Недосказанность звонившего отразилась в его горящих глазах, и они, утратив интерес, стали тухнуть.
– Вот гад, не сказал, куда надо эту колымагу перегнать, – вздохнул Сан Саныч Грек, вынимая кассету из магнитофона.
Федор Туманов глянул на часы.
Время, было, начало пятого.
– Так, не мешало бы узнать, где сейчас находится Осипов, – проговорил Туманов. Грех хмыкнул, сделав такое лицо, как будто узнать о таком пустяке, для него нет ничего проще. Достал из кармана старого, затертого на боках и спине пиджака, трубку сотового. Но прежде, чем позвонить, сказал с легкой завистью:
– А где ему еще быть, как не дома. Ведь сегодня же воскресенье. Этот молокосос как белый человек отдыхает. Это мы, как негры. Правда, Леха? – обратился он к Ваняшину за поддержкой. И Ваняшин поддержал:
– Это точно, Сан Саныч.
Федор вздохнул, глянув на Грека, потом на Ваняшина и сказал:
– Вообще-то, приказа нет, чтобы вы сегодня работали. Так что можете оба идти. Но если остаетесь, то сопли не распускайте. Не мы одни пашем, вон и начальник наш, полковник Васильков, вышел на работу. Раз надо, значит надо. Вот раскрутим это дело, потом будем отдыхать. – Прозвучало многообещающе.