Остановите Потапова
Шрифт:
– Сегодня у шефа в четыре общее совещание отделов. Всем быть!
– Само собой! – сказал Потапов, поднося ей горящую спичку. – Все хорошеешь, Сонечка?
– Ну вас! – кокетливо отмахнулась Соня и выпустила дым струйкой. – Все только комплименты говорите, а на «Гамлета» сводить никто не догадается.
– А где билеты?
– В месткоме у Ермоленко. Только он не даст.
– Кому не даст, а кому… – Потапов сделал многозначительное лицо и пошел в местком…
– Слушай, Ермоленко, – сказал Потапов, входя в местком, – ты искал
– Ну? – Ермоленко подозрительно посмотрел на Потапова.
– Даешь мне два билета на «Гамлета», я – дежурю.
– Не получится, – тяжело вздохнул Ермоленко. – «Гамлет» сегодня вечером, и дежурить надо сегодня вечером.
– Получится! – сказал Потапов. – «Гамлет» в семь начинается, а хулиганы – позже. После спектакля отдежурю, честное слово!
– До полночи будешь ходить! – предупредил Ермоленко.
– Как штык! – пообещал Потапов, взял билеты и пошел обедать…
Обедая, он вдруг опять вспомнил о Наташе, и у него почему-то сжалось сердце.
«Приеду без звонка, – решил Потапов. – Приеду, и все! Полгода не видел любимую женщину. Это как?…» Он не докончил мысль. По радио стали передавать старинные русские романсы, и Потапов слушал их, пока не кончился обед.
Придя к себе в отдел, Потапов поглядел на часы. Было пятнадцать минут третьего. Он снял трубку и позвонил в министерство.
– Алло, Сергачев, – сказал Потапов. – Это Потапов говорит. Вызови меня, Леня, на пару часов.
– Старик, кончать с этим делом надо! – недовольно сказал Сергачев. – Поймают нас когда-нибудь с этими вызовами, всыплют по первое число.
– Последний раз, Леня, честное слово, – сказал Потапов. – Друг у меня умер. Хоронить поеду.
– Это правда?
– Стану я врать, – вздохнул Потапов.
– Ладно, – сказал Сергачев. – Машину, что ли, тебе дать?
– Да, – обрадовался Потапов. – Я быстро обернусь. Отдам последний долг, и все…
Через двадцать минут в комнату, где сидел Потапов, вошел начальник отдела.
– Потапов, – сказал он, – звонили из министерства, просили тебя срочно приехать.
– Да что они там? – зло спросил Потапов. – Без конца вызывают.
– Наверное, вопросы по твоей докладной, – сказал начальник.
– Вечно у них вопросы, – огрызнулся Потапов. – Надоело! У меня здесь завал работы. Вот не поеду, и все!
– Ну-ну, разговорчики! – строго сказал начальник. – Оставь все дела и дуй!
Министерская машина ждала Потапова у подъезда. Потапов сел на переднее сиденье, закурил, угостил сигаретой водителя.
– На кладбище поедем? – спросил водитель.
– Да, – вздохнул Потапов. – Но сначала в Химки, в 21-ю школу…
Ему повезло. Он застал завуча, но во время перемены. Перемена заканчивалась, и завуч торопилась в класс.
– Здравствуйте, – сказал Потапов. – Я Потапов. По поводу сына вызывали.
– Вера Михайловна, – представилась завуч.
– Очень приятно, – улыбнулся Потапов. – Мою маму тоже звали Верой Михайловной. Прелестное
– Спасибо, – сказала завуч и почему-то покраснела.
– Я неудачно приехал? – спросил Потапов. – Вы торопитесь?
– Да, – кивнула головой Вера Михайловна. – Меня ребята ждут… Вы не могли бы приехать сегодня часиков в семь?
– Никак, милая, – вздохнул Потапов. – Срочная командировка на Таймыр. Вы в двух словах…
– В двух словах нельзя, – сказала Вера Михайловна. – Мальчик плохо учится, дерзит, врет на каждом шагу…
– Убью! – решительно сказал Потапов.
– Нет, зачем же так? – завуч снова покраснела. – Просто надо нам с вами серьезно поговорить…
– Хорошо! – перебил Потапов. – Через два месяца возвращаюсь с Таймыра, приеду к вам. А пока, милая Вера Михайловна, возьмите моего оболтуса под персональный контроль. Договорились? У вас какой размер ноги?
– Зачем это? – завуч снова покраснела. Она была очень молодым завучем и краснела каждую минуту.
– Унты вам хочу привезти, – сказал Потапов. – Унтайки меховые!
– Да что вы! – завуч просто залилась румянцем.
– Нет-нет, не спорьте! – строго сказал Потапов. – Решено! А сейчас не буду больше вас задерживать. Дети ждут!
Он поцеловал ей руку и выбежал из школы.
Потом они долго ехали к Востряковскому кладбищу, потом Потапов долго бродил мимо заснеженных могил, отыскивая место похорон. Наконец он увидел небольшую группу людей и, узнав доцента из своего института, сразу сообразил, что умер кто-то из его студенческих друзей, но кто именно, так и не понял, потому что гроб уже закрыли крышкой и опустили в мерзлую землю. Потапов помнил, что в их группе было несколько Александров, но сейчас все они, как назло, отсутствовали, поэтому сообразить, кто из них лежит ТАМ, было невозможно, а спрашивать – неудобно.
Потапов снял шапку, обошел всех собравшихся, пожимая им руки и печально говоря: «Эх, Сашка, Сашка! Как же это так, братцы?»
Потом он неожиданно для себя почувствовал, что плачет. От этого у Потапова сделалось очень скверно на душе, он вытер ладонью глаза, закурил и молча пошел к машине…
Когда он вернулся в свое учреждение, часы показывали ровно четыре. У директора начиналось совещание. По дороге туда Потапов заглянул в свой отдел, вынул из стола карманные шахматы, затем тихо прошел в конференц-зал и сел на последний ряд. К нему моментально подсел Михайлов.
Партия намечалась быть интересной. В дебюте Потапов допустил ошибку и потерял две пешки, но в миттельшпиле он активизировался и выиграл у Михайлова слона.
– Сдавайся, отец! – уверенно сказал Потапов.
– Ни в коем случае! – ответил Михайлов. – У меня есть шанс!
– Ну что же, товарищи, – директор стал подводить итог совещанию, – если ни у кого нет вопросов, можно заканчивать?
Потапов посмотрел на доску. Михайлов сделал авантюрный ход ладьей. Потапов ответил ходом ферзя. Эндшпиль обещал быть бурным,