Остановите самолет — я слезу! Зуб мудрости
Шрифт:
Одним прыжком он махнул с дивана на бабушкино кресло. На спинку кресла. Уперся задними лапами, а передние положил бабушке на голову и задергал задом, потряхивая хвостиком и вывалив из открытой пасти розовый язык. Такая же розовая штучка, как губная помада, высунулась у него между ног, и он стал эту штучку заталкивать бабушке в ухо. Демонстрируя гостям, как он это проделал с далматской сучкой, и что бабушка Сима ни слова не приврала, рассказав правду. И только правду.
Дедушка Сема стал красным, как рак, и зашелся таким кашлем, что я думала, он захлебнется
— Сапожник ходит без сапог, а у врача с таким стажем нет дома запаса валериановых капель.
А про Бобика он говорил всем встречным и поперечным:
— Если бы мне за него предложили десять тысяч рублей, я бы не уступил его никому. Такая собака бывает раз в столетие.
Чтобы дед не был голословным, чтоб его высокая оценка Бобиковых качеств не выглядела обычным хвастовством, наш кобель отколол очередной номер, раз и навсегда укрепив за собой репутацию самого выдающегося за столетие пса.
Я это все видела. И ни одной капельки не привираю. Могу поклясться, если не верите. Честное ленинское!
У дедушки Семы пропал золотой мост. Зубной протез, сделанный из чистого золота. Самой высокой пробы, как клялся дедушка. Пять золотых зубов, соединенных вместе. Это и есть мост. Включая зуб мудрости. Самый большой. На него ушло больше всего золота.
Мост надевался на уцелевшие передние зубы, и, когда дедушка улыбался, у него приподнималась немножко губа и сбоку начиналось свечение, как иллюминация. Золото сверкало во рту. Дедушке это нравилось, потому что прибавляло ему веса в обществе. А собеседники проникались уважением и завистью к человеку, у которого даже во рту золото. Не только на пальце в виде перстня и на запястье в виде браслета для часов.
Когда дома не было посторонних (я — не в счет, я — еще дитя и к тому же член семьи), дедушка снимал протез и клал его в стакан с водой, и золото тускло светилось оттуда, как сокровище подводного царства. Или же просто клал куда-нибудь. Каждый раз этот золотой мост мы искали втроем: он, бабушка и я. И бабушка при этом ругалась на чем свет стоит, ползая на коленях по паркету и заглядывая под диван и шкаф. Отчего у нее к голове приливала кровь и приходилось принимать лекарство. Бабушка Сима — самая молодая из моих бабушек у нее — климакс. Поэтому она такая вспыльчивая. Я ее понимаю. И сочувствую. Но ничем помочь не могу. У каждого возраста — свои минусы. У бабушки — климакс, у меня — глисты.
И вот дедушка Сема стал в очередной раз искать свой золотой мост, и мы с бабушкой ему помогали. Но на сей раз не нашли. Мост пропал. Как будто испарился в воздух. Но, как известно, золото может расплавиться и превратиться в пар при исключительно высокой температуре, а у нас дома была нормальная. Ни холодно, ни жарко. Вернее, дедушка похолодел от такой потери, а бабушку бросило в жар, кровь прилила к голове.
Когда искали лекарство для бабушки, вдруг услышали надрывный кашель
Страшная догадка осенила нас всех. Троих одновременно. Вот он где, золотой мост! Этот бандит, хулиган, мамзер, выкрест, этот проклятый пес проглотил золотой мост и сейчас корчится в муках, не в силах переварить благородный металл.
— Запереть все выходы! — скомандовала бабушка командирским голосом, что нисколько не удивительно, потому что она — капитан запаса. Медицинской службы.
— И под хвостик ему пробку засунуть, — робко посоветовала я, искренне желая помочь им.
— Ваше дело — телячье, — оборвала она меня.
Бабушка, когда хамит, всегда переходит со мной на «вы». Я прикусила язык. Потому что я из интеллигентной семьи и хорошо усвоила, что спорить со старшими равносильно тому, что пытаться мочиться против ветра. Конечно, если ты мужчина. Слабому полу ветер не опасен.
Кашлявшего Бобика загнали в ванную, и там с ним заперлась бабушка Сима и заставила бедного песика проглотить слабительное.
Бобик выкакал золотой мост, и лишь тогда его выпустили из заключения. Он вышел из ванной грустный, поникший. Так, должно быть, выглядят ограбленные.
А бабушка, предварительно промыв под краном, торжественно вынесла золотой мост и с презрением протянула его дедушке. Мост был смят и продавлен собачьими зубами. Мост пропал. Но хоть золото осталось.
Дедушка Сема проявил свою обычную находчивость и смекалку, что всегда позволяло ему уходить от беды. Он взял молоток и пинцет, которым бабушка выдергивает свои усы, когда они отрастают до неприличия, и в какой-нибудь час вернул золотому мосту его прежний вид. После этого он раскрыл свой наполовину пустой рот и в ознаменование победы хотел водрузить мост на место.
Бабушка еле успела у самых его губ перехватить мост.
— Идиот! Без дезинфекции суешь в рот? Ты что, не знаешь, откуда его вынули?
Она продержала золотой мост в спирте целую ночь, отчего он засиял еще ярче. Потом ошпарила кипятком, помыла с мылом, снова ошпарила и тогда лишь сунула деду в рот. При этом обожгла ему губы.
Бобик несколько дней не глядел людям в глаза. Потом простил. Когда дед улыбался и у него во рту начинало посверкивать золото, в глазах у Бобика вспыхивал нехороший блеск.
— Аристократ! — пинала его ногой бабушка Сима. — Золота ему только недостает для полного счастья.
У меня же от этого случая осталось какое-то неприятное чувство. Как оскомина во рту, когда поешь зеленых недозрелых яблок.
Каждый раз, когда дедушка Сема меня целовал, я явственно ощущала запах псины из его рта, и у меня делалась гусиная кожа. Я — очень впечатлительный ребенок.
Я думала-думала и придумала. Сделала открытие. В России самые любимые и распространенные песни — воровские, блатные. Часто с непристойнейшими словами. И меня вдруг осенило. Я догадалась почему.