Остановиться, оглянуться… (Поэтический дневник)

Ицков Илья

* * *

Мы встретились спустя двадцать пять лет. Шведская весна была так же волнующа, как наша встреча. По долгой истории нашей жизни нас связывало тепло дружеского общения, родственное любопытство по части театральных премьер. Мы всегда что-то советовали друг другу. Например, я советовал ему перечитать Пастернака, Джойса, Толстого. Он мне – сходить на премьеру театра из Цинцинати по пьесе У. Гибсона «Тряпичная кукла», от которой проснулась вся театральная Москва. Я тогда сидел на полу в битком набитом Театре Сац рядом с Георгием Тараторкиным, и нам казалось, что театр-жизнь – это именно то, что мы видим на сцене.

Когда-то Андрюша пробовал быть клоуном, но так и не стал им. Клоун – это не повторенье гэгов, заученных трюков, это – жесты, рождающиеся изнутри.

Теперь он вёл нас по тропинке, где гуляет шведский король, делился впечатлениями о выставке Мунка и был на пике своей чуть постаревшей жизни. А ещё он потрясающе танцевал танго, как бы в продолжение своей истории танца и пластики в театре Гедрюса Мацкявичюса.

И рядом с ним всегда была его семья: рыжеволосая Анна, его милые девочки.

2017

Стокгольм. Утро

А. Родикову

Прогулка по тропинке короля,Пологий берег, шум балтийских сосен;И дышит непрогретая земля,И что-то в разговоре произносит.То вверх, то вниз, и берег далеко,И лысины камней – времён приметы,И потянулся май к началу лета.И стало вдруг особенно легко…Благословенна временем земля! —Прогулка по тропинке короля.

2008

«Январь 1986 года. Готовлю реферат…»

* * *

Январь 1986 года. Готовлю реферат в ГИТИСе о Верико Анджапаридзе. Смотрю «Покаяние» Тенгиза Абуладзе. Удивляюсь его пронзительности и правдивости. Поражаюсь Верико – мудрости её и силе. Судьба Грузии – удивительной, ранимой, гордой, – судьба Верико Анджапаридзе. Читаю о ней, вглядываюсь в судьбы грузинской культуры, где всё так переплетается и вспоминается.

* * *

В прежние времена, когда трудно было найти тот или иной сборник поэзии, всегда можно было обратиться к тбилисскому издательству «Мерани». Там печатали Мандельштама, Пастернака, Беллу Ахмадулину. Из нутра грузинской культуры складывалась родословная Георгия Товстоногова, и от её познания – блистательная «Ханума», а дальше, после смерти театрального гения, пришёл в его знаменитый театр Темур Чхеидзе. Тбилисская Мтацминда упокоила душу А. Грибоедова рядом с И. Чавчавадзе и его дочерью. Верико Анджапаридзе, Софико Чиаурели, Георгий Шенгелая, Константин Лоркипанидзе, Резо Чхеидзе и чуть назад – Сандро Ахметели, Константин Марджанашвили и чуть вперед – блистательный Мегвинтуцухеси, исполнитель роли Дато Туташхиа в фильме по роману Чабуа Амирэджиби «Берега». В последние годы во МХАТе он играл в спектакле «Медея».

Посмотрите, как дружно встаёт зал, чествуя Резо Давидовича Чхеидзе, как восторженно принимает московский зритель премьеры Роберта Стуруа – гения «Кавказского мелового круга» и «Ричарда III». Сегодня он главный режиссёр калягинского театра Et Cetera.

Мы всё так же открываем тома Шота Руставели, Галактиона Табидзе, вглядываемся в наивную пастораль Пиросмани, цитируем персонажей грузинских короткометражек. Это наше дорогое общее летоисчисление, наша общая радость, боль и гордость.

2018

«Неожиданно Грузия…»

* * *

Неожиданно Грузия,Неожиданно боль,Неожиданно грустноВспоминаем с тобой.Неожиданно Чабуа,Кахи, ТенгизПо глоткам приспособилисьВыпивать нашу жизнь.Лица, годы, фамилии…Память душу прожгла!И Мтацминда, как лилия,В облаках пролегла.Там

поэты причудливы,Там стихает молва,И века – неподсудные,И пророки – слова.Где луч солнца над крышами,Где светло и легко,Что-то главное слышитсяОт тебя, Верико.И судьба, и признание,Реки – складки морщин;К берегам покаянияВозвращаемся мы.Пересуды, иллюзии,Ночь лежит за окном…Неожиданно Грузия —За нашим столом.

2012

«Всю жизнь я ехал, Грузия, к тебе…»

* * *

Всю жизнь я ехал, Грузия, к тебе,Совсем забыв, что жизньПроходит быстро;И зов был и печален, и неистов,И он не мог противиться судьбе.Мне всё казалось: о тебе я зналИ Мцхеты призрак,И дорогу к храму;Я по крупицам встречу собирал,Откладывая встречу постоянно.Дарил Галактион свои стихи,Ираклий до последнего сражался,Мой путь к тебе пророческим казался.Вот лодка, вот течение реки,А там, за поворотом – лик вершин,И всадник к перевалу устремится,И спросит у меня мой старший сын,Когда же наша Грузия случится.И этот день пришёл, как божий свет,И было утро, и пребудет вечер;Храм на горе и улочек секретРадушием твоим очеловечен.Мне бабушка пекла горячий хлеб,Кахетия вином меня поила,И быстро таял виноградный снег,И в горы уходил набраться силы.К себе домой в тот день вернулся я.Да будет вечной Грузия моя.

2017

«Кахетия. Алазанская долина…»

* * *

Кахетия. Алазанская долина. Цинандали. Имение Александра Чавчавадзе. Издалека, из глубины пространства и времени – «Вальс» Грибоедова. В особняке тихо; много предметов 19 века, много трогательных мелочей, деталей. Картина Роберта Стуруа «Портрет Нины Чавчавадзе». Красива, юна, бессмертна. Здесь Александр Сергеевич Грибоедов читал «Горе уму» – одну из первых сценических версий своей комедии. И снова его «Вальс», затем Шопен – музыка любви, человеческих страстей. В пантеоне на Мтацминде звучит эта музыка. Она в сердцах приходящих сюда. На чёрном камне строки, как слёзы; для каждого – свои.

Из Цинандали мы двинемся в Алаверди – в храм, где идёт вечерняя служба. Нет света. Мерцают слабые огоньки свечей. Две женщины читают молитвы. Пастырь в белом хитоне вторит им. Молитва уходит под купол – в небо, к Богу.

И возвращается благословением.

2017

«И опадала бренная листва…»

* * *

И опадала бренная листва,Рассвет кружил. И наступало утро.И ожил парк, и шумная молва,Из той поры пришедшая как будто.

2017