Остановка в Буфорде. Дорога, что ведет назад
Шрифт:
Глава 1
Настоящее время
В ночной тишине, разрезаемой лишь шумом осеннего дождя, Джек извлек из глубин потрепанной куртки свой старенький, дрожащий от вибрации телефон. На экране мерцало имя, дороже которого ему не было ничего в мире, не считая дочери. Его сердце забилось чаще, когда он принял вызов, ожидая услышать голос жены.
– Ну наконец-то! – в голосе Маргарет слышались и облегчение, и укор, – я думала уже не дозвонюсь до тебя! Джек, когда ты уже вернешься? Твоя мать совсем обезумела – она хочет сдать меня в психбольницу! И…если… – слова рассыпались
– Да что же такое?! – воскликнул Джек, обращаясь к бездушному аппарату, как к живому существу. Он попытался набрать номер жены снова, но его усилия были вознаграждены лишь короткими, безжизненными сигналами отказа.
– Бесполезно, – сказал Эл. Его слова звучали как приговор, оставляя место лишь для молчаливого отчаяния. – Связь появится только… Я даже не знаю где…
Но Джек не был готов сдаться. Он набрал номер вновь, в последний раз, питая слабую надежду на чудо. Пип-пип-пип… И вновь ничего. Вызов оборвался.
Он потер бороду и с досадой положил телефон обратно в карман. "Неужели они так и не нашли общий язык? Нельзя было оставлять этих женщин вдвоем…" – размышлял он. Вопрос о психбольнице казался ему абсурдом.
"Ну ничего… Они просто, как обычно, повздорили…" – успокаивал он себя, пытаясь отгонять тревожные мысли.
Сил не осталось уже даже у самых крепких и подготовленных. Как оказалось, обратная дорога занимает гораздо больше времени.
Черное небо, как бескрайний океан тьмы, обросло множеством ярких звезд, искрящихся далеко за пределами городской суеты. Тусклый свет фонарей, раскинутых вдоль дороги, еле освещает путь, создавая тени, которые танцуют в медленном и зловещем ритме на асфальте.
Одиноко свистит ветер, будто старинные мелодии, забытые временем, гоняя перед собой небольшой клубок засохших веток – путешественников ночи, что бесцельно скитаются в поисках укрытия.
Зайдя в придорожное кафе, единственное во всей этой округе, Джек подошел к мужчине за стойкой, а его друзья скинули плотно набитые рюкзаки и свалились без сил на красные стулья за один из столиков. От непривычно яркого света Джек немного прищурил глаза.
Само кафе небольшое, но довольно уютное. Стена слева оклеена постерами в стиле девяностых, а справа большой колоритный плакат со спортивным автомобилем.
– Добрый вечер, - Джек кивнул, - мы с друзьями уже почти месяц в дороге и третий день совсем без отдыха, - он указал рукой на товарищей, - не будете против, если мы пару часов посидим у вас, пока не начнет светать? И уже двинем дальше… Эта ночь довольно холодная.
– Без проблем, - кивнул парень, - может, желаете перекусить?
– Да, скорее всего, желаем. Сейчас обсудим.
– Джек осмотрел ассортимент продукции на витрине, благодарно улыбнулся и подошел к Элу и Юджину.
– Здесь в основном чипсы да батончики, - усевшись за квадратный столик, констатировал Джек.
– Можно чи-и-псы, - уставшим голосом протянул Эл и вытянул под столом ноги.
– Ну да. Мне кажется, если я сейчас поем что-то более… Эм… питательное, то просто вырублюсь, -
Эл громко рассмеялся и ядовито посмотрел на Юджина:
– Ты вырубишься, если не поешь совсем, - произнес он шепотом и наклонился вперед, - а вообще, тебя никто не заставляет. Только учти, что и тащить тебя никто не будет потом.
– Да с чего ты взял, что я вырублюсь?
– Ты посмотри на себя! Никакой физической подготовки…
Джек поставил свой рюкзак к остальным и бросил строгий взгляд из-под густых бровей на друзей.
– А-ну, цыц!
– прорычал он, - возьму несколько пачек. А то вы глотки перегрызете друг другу в дороге.
– Тяжелыми шагами он снова вернулся к прилавку.
Эл и раньше считал его своим учителем. Но, когда борода Джека достигла возмутительной длины, закрывая всю шею, что теперь он похож на кочевника, проделавшего огромный путь, или мудреца - Эл и мыслить не смеет что-либо ему возражать. Сам же Эл даже в дороге брился раз в три дня, где и как придется, скрупулезно очищая лицо бритвой от заросшей жесткой щетины.
– Понял? Цыц!
– улыбнулся Юджин Элу, встряхнув своими рыжеватыми кудрявыми волосами.
– Да замолкни уже, - прошипел сквозь зубы Эл и недовольно свел брови.
Он и сам не понимает, почему постоянно срывается на Юджина. Может от усталости, а может из-за отсутствия доверия. Юджин это заметил сразу, как они познакомились пару недель назад в Неваде, и сделал вывод, что Эл просто с трудом принимает новых людей в свою жизнь.
Каждый их разговор превращался в напряженное противостояние. Эл чувствовал, что Юджин легко улавливает его слабости, что раздражало его еще больше. Он помнил, как Джек учил его держать эмоции под контролем, но каждый раз, когда Юджин открывал рот, все его наставления летели к черту.
Пару месяцев назад Юджину исполнилось двадцать четыре года. За эти два месяца он осознал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Он вдруг начал замечать мельчайшие детали – движения рук, мимику лиц, едва заметные жесты. Мир открылся перед ним, словно загадочный ребус, и Юджин оказался его неутомимым решателем.
Люди перестали быть просто фигурками в его окружении. Теперь каждая встреча, каждый разговор были пропитаны невидимой напряженностью, тайными смыслами. Он видел, как кто-то нервно теребит пуговицу, как другой отворачивается при разговоре, как третий избегает взгляда. Эти мелочи складывались в пазл, который говорил гораздо больше, чем сами слова.
Особенно ярко проявилось его новое умение в распознавании лжи. Он стал замечать, как напрягаются уголки губ, как зрачки расширяются при обмане, как меняется тембр голоса. Ложь, ранее незаметная и тонкая, теперь была для него, как яркий неон, кричащий о своей сущности. Юджин чувствовал себя, как детектив в собственном романе, где каждый встречный был потенциальным подозреваемым, а каждый разговор – очередной уликой.
Джек бросил на стол пару пачек чипсов и орехов на стол. Почти сутки они уже ничего не ели. Все припасы кончились и длительных остановок делать не приходилось. До этой ночи им очень везло с попутчиками. Их подбирали добродушные водители на дороге чуть ли не сразу после взмаха рукой. Но в этой местности, пройдя пешком около трех часов, когда одна единственная машина проехала мимо, они уже отчаялись.