Останься или уходи
Шрифт:
– Ты любишь меня?
– Не знаю. Прости.
Заметил боль в моих глазах.
– Я так долго скрывался от любви, так долго ее отвергал. Я разучился любить, пойми. Однако хочу научиться испытывать это чувство снова. Я не лгу тебе.
– А почему со мной?
– Ты мне близка. Мне нравится твое общество. Нравится твоя стать и твой характер. Пусть раньше я этого не замечал.
– Чтобы впустить в свое сердце любовь, надо чаще и дольше видеться с человеком, с которым ты хочешь ее разделить.
– Дай мне время.
Он
Я ответила. А что еще оставалось делать? Я ведь тоже истосковалась по нему.
Холод в комнате стал уступать адреналину и постепенно разогревающейся крови. Страсть, с которой он напал - подавляла и подчиняла разум. Все, что вертелось у меня на языке, растворилось его ласками, подалось навстречу и закружило в урагане предвкушения и томной радости.
– Научи меня, - шептал на ухо хриплый голос. – Научи любить и покажи свою любовь. Покажи, как ты ждала меня.
Я вцепилась в его волосы и измучила наши губы, как он хотел, плотно прижимаясь к напрягшемуся телу и опуская свою руку на твердый живот.
Мокрый плащ страшно мне мешал и одновременно охлаждал вспыхнувшую страстью голову. Я молниеносно развязала тесемки и отшвырнула противную ткань в угол комнаты. Саске усмехнулся, подхватил меня под ягодицы, посадил на себя и медленно развернул нас к кровати.
– Постель ледяная, - напомнила я. – Мы там околеем.
– Мы там вспотеем, - пообещалось мне.
Двое тел плавно опустились на неудобное ложе, руки Учихи забрались мне под рубашку и шокировали своими ледяными прикосновениями.
– Холодные, - выдохнула я, едва не рассмеясь. – Саске, ты меня заморозишь.
– Извини, - со смешком ответил он и тут же посерьезнел. – А так тоже холодно?
Его пальцы коснулись моих сосков, заставляя их мгновенно затвердеть и стать послушным импульсом в очереди за удовольствиями.
– Стой, подожди. – я уже начала задыхаться и перехватила над одеждой его ладони. – Мне надо тебе кое-что сказать.
Саске недовольно на меня посмотрел, выпрямился и присел мне на бедра, не вдавливая полностью своим весом в кровать.
– Так больше продолжаться не может.
В полутьме было непросто рассмотреть выражение его лица, о недовольстве мне приходилось, скорее, угадывать.
– Я знаю, как будет развиваться дальнейший сценарий. Мы будем заниматься любовью, на утро снова, затем еще два полунежных дня и какое-нибудь коротенькое путешествие вместе. А потом опять разлука, твое письмо голубиной почтой недели через три и свидание в одной из затерянных и увядающих деревень, где нас никому не удастся узнать. И ты снова скажешь мне, что тебе требуется время или что наших встреч больше не будет. Что ты потерял интерес ко мне.
– Я не потеряю интерес к тебе, - взвился с пол-оборота
– Шшш, я не договорила. Даже если твои зарождающиеся чувства перерастут во что-то существенное, и ты захочешь сделать меня своей спутницей жизни, или наоборот, навсегда изгнать из нее, это не изменит нашей с тобой ситуации.
Мне показалось, что Учиха напрягся.
– Я не могу и дальше так жить. В этом противном подвешенном состоянии. Мне нужна определенность. Какой бы она ни была – горькой или сладкой.
– Ты говоришь так, как будто собралась ставить мне ультиматум.
– Да. Ты остаешься или уходишь, Саске? Твоя роль приходящего возлюбленного мне уже надоела.
– Ты пресытилась нашими встречами? – удивился он.
– Никогда. – с тоской протянула я. – Я никогда не смогу пресытиться ими, мое сердце говорит, нет, просто кричит, что их всегда будет мало.
– Тогда в чем дело? Почему ты не можешь подождать? – в его голосе послышались облегчение и надежда.
Я приподнялась и погладила любимого по груди.
– Потому что я на втором месяце беременности. Я жду от тебя ребенка. И отныне я просто катастрофически нуждаюсь в определенности и точками над «и».
Я ничего не могла толком разглядеть и почувствовать. Лишь лихорадочный блеск черных жемчужин и полнейшую прострацию его состояния.
Его руки все еще были под моей одеждой, уже согретые теплом моего тела. Саске сидел неподвижно, глядя мимо меня и утопая в океане собственных мыслей.
Испугался? Возненавидел? Захотел уйти?
Еще несколько мгновений и каменная статуя очнулась, высвободила ладони и ловко соскочила на пол. Я впилась взглядом в его фигуру, застывшую у холодеющего камина и сжала в комок свою душу. Если он сейчас приведет меня на гильотину – так тому и быть.
Он заговорил спустя минуту незнакомым более низким голосом:
– Почему ты так плохо натопила комнату? Где еще дрова?
– Я использовала все, которые мне выдал хозяин.
– Чертов жмот, - скрипнул зубами Учиха и направился к двери. – Жди, я принесу еще.
Прошло около пятнадцати минут, прежде чем по номеру разлился ленивый потрескивающий шум и запах полусырых полений. Саске быстро справился с алчной главой отеля и добыл две больших охапки тепла.
Когда с разведением огня было покончено, он подошел к кровати, присел на край и взял меня за стопу, больновато размяв область мышц под пальцами.
– Чтоб у тебя согрелись ноги, - последовал ответ на мой немой вопрос и массаж переключился на вторую. – Ты не должна мерзнуть. Вообще, было глупостью тут замерзать, дожидаясь меня и не менять ситуацию.
– Утром я бы ее поменяла. Но я запаслась теплой одеждой. Было терпимо.
Наступило молчание. Учиха продолжал разминать мне ноги, витая в неведомых мыслях и умозаключениях.
Вскоре эта пассивность начала меня утомлять, я выдернула стопы из его рук и аккуратно заключила в ладони его хмурое лицо.