Останься моей
Шрифт:
— Ты очень ревнивая, Карамелька и очень мнительная. Знаешь… Что бы ты там не нашептала и не подумала, когда это вино наливала, я уже в тебя, как сопляк был влюблен. — Андрей руки мои целует. К щеке своей прикладывает и снизу в верх мне глаза смотрит. Такой преданный собачий жест. В хорошем смысле. Женщинам иногда нужно, что бы на них так смотрели.
— Если б ты только знала, как мне было херово, когда я целовал тебя тогда, в своей спальне у родителей, а ты пьяная была. Я ж знал, что ты замужем… Когда я подумал, что ты мужа своего представляешь…
Андрей горько усмехается и продолжает.
— А когда я в общагу приехал, что б телефон тебе вернуть и отца твоего там застал я подумал, что это муж твой. Бля… Вот тогда вообще больно было. Вычеркнуть тебя пытался из мыслей. Но только больше о тебе думал. Белье это дурацкое, которое ты нашла… Я ж думал, тебя так из мыслей выгнать… Но только грязь одну ощутил… А когда тебя увидел в этой комнате… Мне башню сорвало. И не потому, что ты что-то нашептала, а потому что ты безумно красивая… Я слишком много о тебе думал и слишком долго мечтал об этом моменте… Я с тобой ни разу не предохранялся. А это о многом говорит! Меня не пугало, что ты мне ребенка родишь. Я желал этого, понимаешь?
Я киваю и слезы смахиваю.
— Так что сомнения в сторону, Карамелька. Я люблю тебя! Ты мне безумно нужна. Я… — запинается, глаза отпускает, пару секунд молчит, затем снова взгляд на меня. — Я когда услышал, что ты в МОРГе… Блядь… У меня у самого чуть сердце не остановилось…
— Ну почему ты мне этого раньше не говорил? — капризно тяну и слезы вытираю. — Как я сама догадываться обо всем должна?
Андрей мне руки целует.
— Карамелька зафиксируй все эти слова в своей памяти, потому что я мужик суровый. — ухмыляется, а глаза блестят от влажности. — По десять раз это повторять не буду.
Я тихо смеюсь, Громов целует меня нежно в губы, а меня накрывает. Я рубашку его расстегиваю по горячей шее языком прохожу. Татушку свою любимую целовать начинаю.
— Ты голодная? — спрашивает муж прервав поцелуй.
— Очень. Только не есть хочу, а тебя… — снова целую.
— Тогда без ужина остаемся. — хмыкает мне в губы.
Андрей торопливо одежду с меня стягивает. Я с него.
Мы, словно голодные звери накинулись друг на друга.
— Извините! Бабушка просила вас позвать. — нерешительный детский голос нарушает нашу похотливую возню. — Я стучал. Вы видимо… не слышали.
На комнату тишина обрушивается. Градус смущения максимальное значение набирает. Я в лифчике, Андрей без рубашки с дикими глазами и… маленький мальчик, который ревнует нас друг другу и не подпускает к себе.
— Спасибо, Кирюш. Сейчас придем. — смущено произношу и плед на себя тяну.
Кирилл кивает и из комнаты выходит.
— Рановато мы парня в эти дела посвящаем. — Андрей улыбается. С кровати встает и за сигаретами тянется.
— Надо замок врезать и закрываться. Ладно он самое начало застал. Я хотел тебя к ответственной работе привлечь. Языком во рту жест неприличный показывает.
— Иди кури, пошляк! — подушкой в мужа запускаю.
Громов смеется
Я падаю на кровать и глаза закрываю.
Стася! Стася! Стася… Бабулька многие вещи с точностью раскрыла. Неужели в нашей жизни какая-то Стася появится. И… Выходит я все-таки девочку рожу?
Голова пухнет от мыслей. Ехала за отгадками, но лишь больше загадок получила в подарок. Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.
Сон пустой. Без сновидений. Даже странно. Такой день насыщенный. Могла б какая-то ерунда присниться. Но мой беременный организм меня тщательно бережет от стресса. Поэтому только пустая невесомость.
Просыпаюсь от легкой прохлады. Встаю с кровати и ежусь от ветра. Андрей забыл окно на ночь закрыть. Закрываю окно, задергиваю шторы, что бы яркий, солнечный свет мужа моего не разбудил. Знаю, что уже через каких-то полчаса солнце в это окно начнет слепить.
Андрей расслаблен. На животе лежит, голова в сторону повернута, рука под подушкой. Целую свою любимую татушку. Смотрю на часы. Время 6 утра. Я вчера проспала ужин. Ну не мудрено. Утомительная дорога и стрессовая встреча сделали свое дело.
Как же хочется набрать себе пенную горячую ванную. Побаловать себя. Но пока мне нельзя. Решаю сделать себе красивую прическу и мейк. На работу же сегодня выхожу. В первые в ГОСТ на полноценный, рабочий.
Минут сорок вожусь с волосами, двадцать с макияжем. Довольная собой выхожу из ванной. Целую мужа.
— Просыпайся, засоня… — тяну сладко. — На работу пора.
Андрей открывает один глаз. Улыбается и меня к себе притягивает.
— Ты чего это такая хорошенькая с самого утра? — целует меня в шею. — А пахнешь то как…
— Громов… Я тебе дам только после того, как замок в комнату врежешь. Я очень ответственная мать так-то. Я не посмею ломать детям психику.
— Тогда давай посмею я — шутливо. И снова шею целует.
— Нет. Все. В душ и на работу. — целую мужа в колючую щеку.
Андрей одеяло скидывает и на кровати садится.
— Блядь! Я обещал себе, что никогда подкаблучником не стану. — головой качает. Встает с кровати и в душ уходит.
Я смеюсь, поворачиваюсь к зеркалу и с наслаждением отражение свое разглядываю. Сегодня надо с папой встретиться, вопросы кое какие задать и договориться съездить в деревню, где дед жил. Надо уже эту дурацкую крышу разобрать…
Мой первый рабочий день в офисе начался с кофе. Громов собран. Сдержан. Как всегда — профессионал. Делаю ему его любимый напиток, беру планшет и захожу за заданием.
— Ну что, Ангелина Сергеевна, до декрета вам сколько еще работать? Месяцев пять?
— Игоревна… — улыбаюсь. Ставлю поднос и на место помощника сажусь.
Андрей вопросительно на меня смотрит.
— Я Ангелина Игоревна… — повторяю громче. Улыбку не скидываю.
— Блин… Точно же… Ты у нас фамилии и отчества каждый месяц меняешь. — хитрый прищур в мою сторону.