Останься навсегда
Шрифт:
Но, по правде говоря, весь этот шутливый спор был ему приятен – совсем как в старые добрые времена. Ностальгия накрыла его с головой, но к этому теплому чувству примешивалось и что-то постороннее – какой-то неприятный, колючий страх. Что, если она все-таки уедет, когда эти две недели закончатся?
– Дэвиду уже гораздо лучше, но он еще некоторое время не сможет выйти на работу, – заметил он как бы между прочим, когда они сели за стол и принялись за еду. – Ты же не будешь возражать, если я попрошу тебя остаться еще ненадолго?
– В
«Всегда», – хотелось ответить ему, но сейчас это почему-то показалось неуместным.
– Я уверен, мы подыщем тебе подходящее занятие.
Пирог вдруг показался ему совершенно безвкусным, и он, отложив в сторону вилку и нож, понял, что больше не может молчать.
– Что ты будешь делать на Рождество? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более небрежно.
– Поеду к брату в Йоркшир. Родители отправятся туда уже послезавтра, а я – на выходных. Понедельник и вторник я пробуду там, а двадцать восьмого вернусь обратно и несколько дней погощу у родителей.
– А потом ты вернешься? – едва слышно спросил он.
Она испуганно взглянула ему в глаза и быстро отвела взгляд.
– Может быть. Я не знаю, – так же тихо ответила она, и Оливер почувствовал, как страх подкатил к самому горлу, мешая дышать.
Он отставил тарелку в сторону, не доев до конца, и, поднявшись, сухо сказал:
– Извини, я не очень голоден. Мне нужно кое-что сделать в клинике – кое-какие дела, которые обязательно нужно закончить сегодня. Я ненадолго.
Оливер сдернул с вешалки пальто, сунул в карман ключ и, не обращая внимания на умоляющие взгляды собак, вышел из дома. Захлопнув за собой калитку, он набрал полные легкие прохладного вечернего воздуха и невидящим взглядом уставился на шоссе, по которому проносились редкие машины.
Господи! После всего, что произошло между ними в эти выходные, – после совместных прогулок, смеха, после жарких ночей в одной кровати – она по-прежнему сомневается! Что, черт возьми, он должен сделать, чтобы убедить ее? Он не курил, не напивался каждый вечер, не играл в карты, не разбрасывался деньгами, не бедствовал, всегда вовремя оплачивал счета, переводил старушек через дорогу, обожал детей и уж точно был неплох в постели.
Что еще нужно сделать, чтобы она осталась с ним?
Оливер несколько часов бесцельно бродил по окрестностям, чувствуя себя виноватым перед собаками, которых вполне мог взять с собой, и в конце концов направился обратно к дому, так и не придя ни к каким определенным выводам.
Кейт свернулась клубочком на диване перед горящим камином, она почти спала. Маффи лежала на коврике у самого огня, а Джэт, видимо, не успев занять
Он погладил ее, потрепал по голове Маффи и присел на корточки рядом с диваном.
– Солнышко, проснись.
Ее ресницы затрепетали, она широко зевнула и потянулась.
– Ой, я, должно быть, заснула прямо здесь… Извини. Сколько сейчас времени?
– Время спать, – твердо ответил он и, на пару минут выпустив собак на улицу, отвел их на кухню и запер дверь, а вернувшись в комнату, обнаружил, что Кейт уже поднялась наверх.
Она ждала его в постели. Увидев его, она протянула к нему руки, и он шагнул в ее объятия. В этот раз они занимались любовью долго, тихо и как-то отчаянно. После он притянул ее к себе и прижался губами к ее волосам.
– Я люблю тебя, Кейт, – потерянно прошептал он. – Пожалуйста, останься со мной. Не покидай меня снова…
Но она уже крепко спала, и его мольба осталась неуслышанной.
«Сговорились они там наверху, что ли?» – думала Кейт в четверг утром, с отвращением просматривая прогноз погоды на выходные. Снег. Снегопады всю субботу и настоящая снежная буря в воскресенье. Просто превосходно! Она сердито выключила телевизор и посмотрела на часы. Нет, не может быть. Наверное, они отстают или вообще сломались и перестали идти. У нее было еще полчаса до возвращения в клинику, а ей еще хотелось по дороге забежать в сувенирную лавку на вершине холма и присмотреть что-нибудь в подарок брату на Рождество.
Она хотела купить и что-нибудь для Оливера, но это было слишком сложной задачей. Что она вообще могла подарить ему, особенно будучи не до конца уверенной в том, что вернется?..
И все-таки она была почти уверена, что вернется обратно. Во вторник вечером ей почти удалось поговорить с ним о том, что ее волновало, и она уже готова была рассказать ему всю правду о себе, но в последний момент все сорвалось. Собственно, для этого она и припасла бутылку вина – для храбрости; но тут он спросил ее, вернется ли она после Рождества, и, пока она лихорадочно соображала, что же сказать, он уже ушел.
Может, если бы ей не удалось уехать в Йоркшир, она могла бы провести Рождество вместе с ним и наконец все ему рассказать? Ведь уже давно настало время сказать ему правду, но она ужасно боялась этого – так не хотелось разрушать его мечты… Хотя она в любом случае их разрушит, как бы ни поступила.
Боже, какой же нужно было быть идиоткой, чтобы позволить ему уговорить себя остаться на эти две недели! С самого начала ей следовало держаться от него подальше… Но что, если она все-таки права и он действительно изменился за это время? Что, если ему уже не так важно иметь семью и детей, как раньше?