Останься со мной
Шрифт:
Он не имел права говорить мне такое.
Игнорируя надежду, я опустила подбородок и не сводила глаз с мраморной плитки, пока все в комнате обсуждали свои успехи и неудачи.
Я узнала, что Айзек был зависим от болеутоляющих, и в прошлом он делал все возможное, чтобы избавиться от нее. Алисия большую часть жизни пребывала в приемных семьях или вне их, и однажды она попала в семью с плохой репутацией. Несмотря ни на что, в ее глазах мелькала искра надежды, и мне стало интересно, не Долор ли был тому причиной. Она упомянула, что хотела бы получить диплом медсестры
— Олли, как ты себя чувствуешь с прошлого вторника? Ты нашел что-нибудь, что поддерживает твое стабильное настроение? — спросил Арти. Я подняла голову, Олли все это время находился в одной и той же позе, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. Его правое колено нервно дергалось, и он надавил сильнее в попытке унять дрожь.
Олли сложил руки перед собой и склонил голову набок в направлении Арти.
— Хороший вопрос, Арти. Да, то есть, со мной все в порядке со вторника. Никаких вспышек гнева.
— О, это хорошо. Ты нашел в чем-нибудь утешение?
— Можно и так сказать. — Взгляд Олли снова упал на меня, его подпрыгивающее колено внезапно успокоилось.
— Очень хорошо. Надеюсь, на этот раз всё получится.
— Я уверен в этом, — медленно произнес Олли, как будто каждое слово предназначалось мне.
За ужином я занималась тем, что проводила вилкой по кукурузе, разделяя ее на две части. Количество кукурузы было неравномерным, поэтому одну я отправила в рот.
— Нам нужно поговорить, — категорично заявил Олли, подходя к моему столу. Может быть, если я сделаю вид, что он не стоит рядом и не смотрит вниз с рукой на затылке, то он все поймет и уйдет.
Вернув свое внимание к подносу, я наколола вилкой еще одно зернышко. Олли откинул голову назад и сделал глубокий вдох, прежде чем обойти меня сзади, взять мои книги со стула и сесть рядом, положив книги на стол.
Мои глаза были прикованы к кукурузе, его — прикованы ко мне. Я знала это, потому что его взгляд ощущался тяжелым и легким одновременно. Я продолжала не обращать на него внимания, и он развернул меня к себе, пока мои колени не оказались между его, и я, не оказываясь с ним лицом к лицу.
— Перестань вести себя как ребенок, Мия.
Я уронила вилку на поднос.
— Я не веду себя как ребенок. Просто не хочу разговаривать.
— Поэтому ты здесь? Потому что ты эмоционально отстранена? — спросил он, и когда я не ответила ему, он продолжил: — Я в это не верю. Ты можешь одурачить всех остальных, но я ни на секунду не поверю, что это правда, — я отвернулась, но Олли схватил пальцами мой подбородок и заставил меня посмотреть ему в лицо.
Как только наши глаза встретились, что-то пришло ему в голову.
— Ты боишься… — он покачал головой и тон его голоса стал нежнее. — Чего ты боишься? Что с тобой случилось?
«Хотела бы я знать».
— Ничего со мной не случилось. Я такая, какая есть, — я выдернула свое лицо из его
— Нет. С тех пор, как ты здесь, тебя ничего не волновало, но в тот момент, когда я был беззащитен, ты спасла меня. И твои глаза, Мия, — он схватил мою руку и положил к себе на колени. — Они загораются, когда ты смотришь на меня, и каждый раз, когда у тебя была возможность поцеловать кого-то другого, ты отказывалась или придумывала жалкие отговорки. Но ты целуешь меня, и тебе это, блядь, нравится. Признай это, Мия, у тебя действительно есть чувства, и это пугает тебя до чертиков.
Чертовски, блядь, верно, у меня были чувства. Я чувствовала себя загнанной в угол, вынужденной сталкиваться с теми же суровыми вопросами, на которые я пыталась найти ответ. Не было ни одного исследования или статьи в Википедии, которые объясняли, почему девушка может жить десять лет с эмоциональной отстранённостью, а потом резко начать испытывать чувства. Но даже если кто-то проходил через это и поделился в сети, у меня не было возможности это узнать.
Так или иначе, он был единственным, кто мог залезть мне под кожу, и я должна доказать, что он ошибается. Доказать, что все это выдумки в моей идиотской голове. Мой взгляд метался по столовой, пока не остановился на Лиаме, и я внезапно поняла, что мне нужно сделать.
— Куда ты идешь? — спросил Олли, когда я встала со стула.
Он заставил взорваться каждую клетку внутри меня, и был только один способ прекратить это.
Мои ноги направились к Лиаму, который стоял рядом со своим обычным столиком, и прежде, чем он смог вымолвить хоть слово, я обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Олли и Лиам презирали друг друга, и из всех в этой столовой именно Лиам мог помочь прогнать Олли от меня.
Его рука нашла мою талию, он прижал меня к себе и провел своим языком по моим губам. Пламя погасло, и столовая взорвалась ревом.
Отстранившись от Лиама, я повернула голову к своему столу.
Олли исчез.
Наконец-то.
— Что это, черт возьми, было? — спросил Лиам с кривой усмешкой, и девушки, окружавшие его столик, прищурились, глядя на меня. Лиам не заслуживал объяснений, поэтому я развернулась и ушла. Единственным человеком, который заслуживал хоть каких-то слов, был Олли, и я только что доказала, что он ни хрена для меня не значит.
Джейк, Алисия и Айзек неодобрительно посмотрели на меня, когда я выходила из столовой. Я пыталась предупредить их насчет себя. Они все узнали мою правду во время групповой терапии, но никто мне не поверил.
Это была вина Олли, а не моя. Я рассказала ему о своих правилах. Он знал, во что ввязывается. Ему следовало быть осторожнее.
Как только я открыла дверь в свою комнату, то застыла в дверном косяке. Олли сидел на краю моей кровати, положив локти на колени. Его голова была опущена, волосы были в беспорядке, по пути из столовой он много раз хватался за них.
Закрыв за собой дверь, я сделала несколько шагов к столу и прислонилась к нему.
— Я предупреждала тебя.
Олли поднял голову.