Останься со мной
Шрифт:
— Я думаю, мне действительно нужно просто побыть одной, Джейк. — Мой голос дрогнул. Я уронила голову на дрожащие руки, и голова ударилась о них.
— Да, хорошо. — Джейк встал и отряхнул штаны сзади руками. — Знай, что я всегда рядом, когда ты будешь готова поговорить.
С этими словами он ушел.
Потеряв способность сдерживать слезы, я подтянула колени к груди, когда боль вернулась, а тошнота соперничала с ней. Любить Олли было самой легкой частью. Он сделал это так невероятно легко. Но все остальное было сложным. Сняв шапку Олли за края, я уронила голову на колени и зажмурилась. Может быть,
Никто не смог бы вернуться после такого.
Ветер продолжал сердито завывать, становясь все холоднее и обжигая мои щеки и кончики пальцев. Я не была уверена, заснула ли я, и сколько времени прошло. Солнце зашло. Мои кости дрожали, но я заслужила почувствовать жжение. У меня пересохло в горле, но я заслужила почувствовать эту сухость. Мой желудок скрутило узлом, но я заслужила почувствовать стыд. Я заслужила все, что со мной происходило, потому что я не заслуживала его. Мои глаза едва могли оставаться открытыми. Они щипали, когда боролись с холодным ветром.
Его силуэт вдалеке привлек внимание моих опухших глаз. Он шел ко мне, и чем ближе он подходил, тем отчетливее становилась каждая деталь его красоты. Он прижал два пальца к глазам, когда шел в моем направлении. Широкими, решительными шагами, но плечи под серой толстовкой поникли. Его капюшон был натянут на голову, и я попыталась встать, но это было бесполезно.
Он присел передо мной на корточки и заглянул мне в глаза. Его глаза были налиты кровью, а взгляд был пустым — он плакал. Наклонившись, он поцеловал меня в макушку, прежде чем схватить за руки и помочь подняться на ноги.
Мы вернулись в Долор, держась за руки.
Он не сказал ни слова.
Это было проклятием и благословением.
Пройдя через двери, по коридору и дойдя до двери Олли, мы остановились. Моя рука дрожала в его, не готовая к неизбежной правде — мы никогда не сможем быть прежними, и он никогда не сможет смотреть на меня как раньше. Не после того, как я была с его братом.
Оказавшись в своей комнате, Олли снял обувь. Он снял толстовку, а затем и рубашку. Мое сердце билось о грудную клетку, как загнанное в угол животное, и я молча наблюдала за ним. Он встал передо мной, взялся пальцами за нижний край моей толстовки и стянул ее через голову, моя рубашка последовала за ней. Он присел на корточки, развязал шнурки на каждом ботинке, прежде чем я сбросила их. Затем он стянул с меня джинсы.
Его действия были странными, но, если он не хотел говорить, он молчал. Возможно, это был его способ справиться с ситуацией, и я была тем, в ком он нуждался.
Олли схватил меня за руку, и я последовала за ним к кровати. Мы оба лежали на боку, тихо и неподвижно. Моя спина была прижата к его торсу. Он нашел мою руку и протянул ее передо мной, пока крутил кольцо вокруг моего пальца — обещание, данное не так давно. Была ли моя ошибка поводом, чтобы позволить ему отказаться от него?
Он убрал волосы с моего плеча и шеи и поцеловал мою лопатку, его губы задержались дольше, чем
Он хотел еще одну ночь.
Он подарил нам еще одну ночь.
Глава 24
“Я твой, а ты моя,
И это всё, что нам позволено узнать“
— Оливер Мастерс
«Встретимся библиотеке — О.» — гласила записка, которая лежала рядом с моей головой. Когда я проснулась, Олли уже не было. Мои воспаленные глаза саднило со вчерашнего дня, я пыталась заслониться от солнца. Тошнота уже подступала. Если я не появлюсь там, то он не сможет покончить с нами. Избегать его было бы лучше для меня, но не для него. Я причинила достаточно вреда. Я должна была дать ему это.
Приняв душ и почистив зубы, я направилась в библиотеку. Медленно поднимаясь по лестнице, я направилась к концу нашего пути. Если бы я могла, я бы заплакала, но у меня уже не было слез. На мне была та же одежда, что и в мой первый день здесь. Шорты и футболка с надписью «Милая, но психованная». Это казалось вполне уместным. Это была та девушка, которой я была, когда приехала, но с тех пор, как ко мне прикоснулся Олли, я уже никогда не буду прежней. Несмотря на то, что я оделась как тогда, я изменилась навсегда. Даже если бы я захотела, я никогда не смогла бы найти еще один гребаный переключатель — не после него.
Завернув за угол, я остановилась в конце коридора. Олли ждал прямо за дверью библиотеки, прислонившись спиной к стене. Его серые спортивные штаны идеально облегали бедра, а белая футболка делала его татуированную кожу еще эффектнее. Он поднял голову и, прищурившись, посмотрел в конец коридора. Улыбка не появилась, но в его глазах все еще был тот же взгляд, которым он всегда смотрел на меня. Тот, который так и не исчез спустя четыре месяца. Он смотрел на меня так, как будто потерял и нашел во мне все сразу. Мое присутствие все еще действовало на него, и его глаза цеплялись за меня — цепляясь за жизнь — на случай, если я исчезну.
Он выпрямился, пока я шла по коридору позора.
Когда я подошла к нему, он наклонился и поднял два стаканчика кофе, протянул мне мой и поднял с пола коричневый бумажный пакет — по-прежнему ничего, даже улыбки. На его лице была написана боль, но в его усталых зеленых глазах был проблеск надежды.
— Спасибо, — тихо сказала я. Олли кивнул и открыл мне дверь, прежде чем провести меня по лабиринту книг, пока мы не добрались до его места.
Это было наше место, но теперь оно снова принадлежало только ему.
Мы сидели бок о бок в укромном уголке. Олли бросил коричневый бумажный пакет между нами и выдохнул.
— Мия… — Он сделал паузу и прочистил горло. — Я … Черт возьми, Мия… — выдавил он.
Его сильная сторона притупилась, лицо стало непроницаемым. Глядя в его израненные глаза, я знала, что это я сделала это с ним, и я ненавидела себя за это. Не было ничего, чего бы я хотела больше, чем забрать всю ту боль, которую он испытывал. Переложить вину на девушку, которой больше не существует, не облегчило бы предательство. Вместо этого я хотела, чтобы он просто открылся и высказал все. Он прикусил губу, борясь со слезами и подбирая слова, которые я заслужила услышать.