Останусь твоей
Шрифт:
Сколь угодно долго я могла требовать от него ответов, убеждая себя в том, что все изменилось. Что теперь у меня есть имя, фамилия, что я больше не безродная девчонка, которую он выкупил из мало чем отличающегося от обычного борделя питомника. Сейчас я понимала, что, вероятнее всего, Борис нашел бы меня, но как
– Иди вниз, – приказал Рус одновременно с тем, как яхта, покачнувшись, начала отдаляться от берега.
– Тебе самому еще не надоело? – только и бросила я, уходя.
Прошла к ведущей на нижнюю палубу лестнице, но задержалась, не спеша спускаться.
Огни порта постепенно тонули в подернутом водяной пылью мареве. Полоска похожего на переливающийся темный шелк моря становилась шире и шире. Вдохнув влажный соленый воздух, я обернулась к рубке и взялась за мокрый от дождя поручень.
Всего один раз я выходила в море. С этим самым мужчиной, на этой самой яхте. И море было этим же – не теплым Средиземным, которое так любила Стэлла, а холодным, неспокойным, северным. Тогда оно было еще более неприветливым, чем сейчас. Эта же яхта, это же небо, этот же мужчина…
Спустившись вниз, я кинула на диван клатч и палантин и, оторвав бумажное полотенце, промокнула чуть влажные волосы. Прошла мимо стола и, не удержавшись, тронула край пальцами.
– Ностальгия? – услышала я от лестницы и порывисто развернулась.
Руслан неторопливо спустился вниз. Я пожалела, что скинула палантин, – таким пробирающим был его взгляд. Хотелось прикрыться, замотаться в одеяло, пусть я и знала, что это мне ничем не поможет.
– Ностальгия, Руслан, – я пошла обратно к дивану, – это воспоминания о чем-то приятном. Так что…
Замолчала, предоставив ему возможность самому
– Выходит, ностальгия. – Кончиками пальцев он коснулся моего бедра, выводя одному лишь ему ведомые узоры.
Я напряглась. Как и в то утро, полгода назад, мы были совсем одни. Только я, он, море и ветер, способный на многое и в то же время не способный ни на что.
– Никакой ностальгии, – повернувшись, выдохнула я.
Руслан снисходительно усмехнулся. Я и сама понимала, насколько неубедительно, пусть и твердо прозвучали мои слова. Он, как всегда, видел меня насквозь.
– Допустим. – Ухватив за подол платья, он подтянул меня ближе. Не церемонясь, задрал ткань до кружевной резинки чулка и дернул резинку вниз.
– Нет! – Я впилась пальцами в его запястье с такой силой, что самой стало больно, и повторила: – Больше ничего подобного не будет, Рус!
Второй рукой он перехватил мою кисть. Буквально вжал меня в себя и, ничего не говоря, стянул резинку ниже.
Я почувствовала, как твердеет его пах, почувствовала жесткие, настырные пальцы, впивающиеся в кожу, и попыталась вывернуться. Карюю радужку его глаз облизывали языки черного пламени, черты лица стали острыми, совсем хищными. Я знала: он сделает так, как захочет. Если захочет…
– Ты для этого меня сюда притащил?! – вскрикнула я, когда он подтолкнул меня к дивану.
Споткнувшись, упала, оперлась о кожу сиденья ладонью и, вскинув голову, устремила на него взгляд. Попыталась встать, но руки снова оказались в плену его пальцев – вокруг каждого запястья кольцо, куда более крепкое, чем металл.
Конец ознакомительного фрагмента.