Оставайтесь на нашем канале
Шрифт:
Лёшка никогда не бил человека по лицу, у него за всю жизнь и мысли такой не возникало, но тут нестерпимо захотелось. Но он упустил момент, потому что Тихонов с видом победителя хлопнул его по плечу и сказал:
— Оказывается, у вас в Сибири ещё остались полные инвалиды ума. Ни одному москвичу такое в голову не пришло бы. Хотя, может, и в Сибири не все из ума выжили? Иди сюда, как тебя там? Серёга! Серёга, ты, может, тоже чем-то не доволен и желаешь нас покинуть?
— Я? — Гранаткин не спешил с ответом. — Ну мало ли чем я могу быть не доволен? Это ещё не повод уходить из картины.
— Жаль.
Лёшка повернулся, сунул Серёге свой скомканный платок, буркнул зло:
— Сопли утри! — и спокойно пошёл к выходу.
Иваныч попытался в воспитательных целях заговорить о пунктуальности и вежливости, но как-то сразу умолк. Серёга и вовсе не проронил ни слова до самого интерната.
В комнате Лёшка, не раздеваясь, рухнул на кровать. И вдруг вспомнил, что это уже не его комната, не его кровать. Всё это было предоставлено на время съёмок фильма, а съёмки как-то неожиданно закончились. Для него закончились. Он встал и принялся собирать чемодан.
— Кузнецов, у тебя что? Правда крыша едет? Ты чего за чемодан хватаешься?
Лёшка не ответил.
— Лёш! Ну не гони волну. Ты это из-за Зимина? Так на Артёме свет клином не сошёлся! Ещё не факт, что Зимина уволят, — продолжал бубнить Серёга. — Может, всё образуется? Но тебя уже не простят, если ты прямо сейчас не передумаешь.
Лёшка задумался, можно ли ему прихватить, а попросту говоря, спереть свою шпагу? Ту, с которой он тренировался здесь, в интернате. Она, может, и не собственность студии. Или про неё все забыли, а у него хоть что-то останется на память.
— Лёш, прекрати, — жалобно скулил Серёга. — Чёрт с тобой! Если считаешь, что я не прав… Я завтра сам напишу заявление или как там…
— Я не из-за Артёма Николаевича, — сказал Лёшка. — И не зови его Зиминым.
— Что? Тогда почему?
— Потому что всё стало неправильно.
— Несправедливо в смысле? Так где ж ты её видел? Где ты справедливость видел, я спрашиваю? Давай кончай дурить.
— Серёга, перестань бубнить. Мне завтра сранья в Домодедово, хочу поспать. Жаль, что сегодня уже поздно.
— Так с утра же рейсов к нам нет.
— Через Новосиб полечу. Дай поспать.
Лёшка снова плюхнулся на кровать. Встал, снял ботинки и надел тапочки. И опять лёг, отчего-то в тапочках.
Серёга время от времени начинал свой бубнёж, а он лежал неподвижно с закрытыми глазами. Рядом лежала шпага. Он так и не решил, как с ней поступить.
Интерлюдия 7
Западня
Маяк был прекрасно виден. Бетонный серый куб в два этажа, с крохотными круглыми окнами на втором. Последним препятствием на пути к цели стала мерзкая расщелина семи-восьми метров шириной и почти такой же глубины. С отвесными мокрыми стенами и ручьём, гремящим по дну.
Вниз, наверное, можно было как-то спуститься, если свить подобие верёвки. Но как подняться потом? Все пребывали в задумчивости и растерянности.
— Нашли проблему, — хмыкнул Лёхша. — Вот же мост!
Он ткнул рукой в дерево, стоящее в полутора метрах от края.
— Чем
Дерево в обхват толщиной, ножом его не взять. Нужно было найти другое место для переправы, вот только сил прожить в джунглях лишний день или даже несколько часов уже ни у кого не осталось.
— Не надо было кабана лучемётом жарить, — огрызнулся Лёхша.
— Сам, между прочим, мясо трескал, — не остался в долгу Сами. Хотя мог бы и припомнить, как Лёхша уговаривал его поберечь батареи.
Лёхша махнул рукой и шагнул к дереву, выдернул шпагу из-за спины, представил, как и куда нужно ударить, чтобы дерево легло точно через расщелину.
Сами глупо захихикал:
— Чем твоя железяка лучше ножичка?
Лёхша не ответил, замахнулся и со свистом рубанул. Со стороны, скорее всего, показалось, что он промахнулся или в последнюю секунду передумал рубить, ведь и впрямь шпага явно не подходила для такой цели. Как бы то ни было, движение клинка выглядело так, будто он не встретил препятствия на своём пути. Да и сам Лёхша почти не ощутил сопротивления. Дерево сползло с подрубленного наискось пня, ударилось нижним концом о землю и завалилось поперёк расщелины. Почти так, как он хотел. Но это «почти» не имело значения — мост получился.
— Прошу, дамы и господа! — чуть картинно произнёс Лёхша и первым впрыгнул на лежащий ствол.
Близость к цели придала сил, и они добрались до маяка за считаные минуты. На двери не было запоров, хотя маленькая хитрость от дикого зверья имелась, но с ней они справились легко. Первой через порог шагнула Афи, потом все остальные. Народ от усталости повалился на пол, забыв, что наверху должны быть более приспособленные для отдыха комнаты с диванами и кроватями. Один Лёхша остался стоять посредине небольшого квадратного зала, все стены которого от пола до потолка были заняты металлическими шкафами с оборудованием.
— Что стоишь, падай уже, — посоветовал Серхио. — Ох, ноженьки мои!
Вместо того чтобы сесть на пол и прислониться к стене или подняться наверх по узкой лестнице, Лёхша вдруг рванул из ножен свой клинок и резко крутнулся на пятке.
— Но-но! — остановил его чужой голос. — Не стоит дёргаться, гадёныш. Здесь не корабль, а у нас в руках бластеры. Сообразил? Положи железку, или я пристрелю кого-нибудь исключительно с целью доставить удовольствие лично тебе.
Лёхша осторожно положил шпагу возле своих ног.
— Молодец. Собственно говоря, никто, кроме принцессы, пардон, кроме Императрицы и Короны, нам не нужен. Но при хорошем поведении мы заберём всех с собой, а не бросим подыхать здесь.
Старый знакомый хорошо подготовился к встрече. Рядом с ним стоял вооружённый тяжёлым излучателем солдат. Двое других неведомо как оказались у лестницы на второй этаж. Сейчас по этой лестнице спускалась женщина с красивой причёской. То ли из-за этой причёски, которая на фоне плохо вымытых и спутанных волос у всей их честной компании просто вопила о роскоши и каждодневном уходе, то ли ещё почему, но женщина, одетая в такую же робу, как и все её спутники, выглядела так, будто пришла на светский приём.