Оставить на память

Ласс Лина

Только на следующий день Ника заставила себя встать с постели. Разожгла камин, умылась холодной водой и сменила одежду. Делала она это всё не потому, что хотела, а автоматически, только чтобы продолжать двигаться. На плите подогрела какие-то консервы, с трудом впихнула в себя непонятную жижу и выпила кофе. Только крепкий напиток помог ей немного взбодриться. Девушка наконец осмотрелась вокруг. Дом был старый, но крепкий. Хотя жильцы редко наведывались сюда, но старались сохранить всё в рабочем состоянии. Здесь было электричество, чистое постельное бельё, тёплая одежда. В небольшом сарае за домом были сложены дрова и кое-какие инструменты. Мобильная связь добралась и до этого места, но Ника старалась лишний раз не включать телефон — она всё еще боялась, что ей позвонит тот, чей голос хотелось слышать в последний момент.

Спустя лишь пару

дней Ника решилась исследовать остров. Одевшись потеплей — июнь был неприветливо холоден, — она, вооруженная лишь термосом с горячим кофе, вышла за порог хижины. В тот день небо разрезалось солнцем, что сделало прогулку гораздо приятней. Но уже через четверть часа Ника почувствовала усталость. Одно дело идти по ровной дороге, и другое — пытаться покорить холмистую местность. Но забравшись повыше на скалы, ей открылся захватывающий вид, охватывающий все стороны света. С одной стороны возвышались горы, под которыми виднелся рыбацкий городок — маленькие, словно игрушечные, домики плотно стояли друг к другу, а у причала покачивались на воде лодки. С другой — ей открылся океан. Тёмный, но спокойный, он освещался редкими солнечными лучами, которые проклюнулись в хмурых тучах. Золотистый свет опускался на воду словно благословение. От этого видения Ника застыла на месте. В суете жизни она забыла о том, что где-то есть нечто столь прекрасное, от чего замирает сердце. Она видела как в небе парят чайки, огибая солнечный свет, как двигается внизу вода, вдыхала солёный аромат океана и вновь почувствовала слёзы на своём лице. Но теперь они несли облегчение. По телу начало разливаться чувство, уже почти забытое — светлое, приятное. Надежда. На лице невольно расцвела улыбка, пока ещё робкая, пока ещё несмелая. Но Ника так давно не ощущала внутри это чувство, что ей пока хватило и этой слабой попытки.

Девушка оглядела остров и заметила черепичную крышу, выглядывающую из-за скалы. Её предупредили, что на острове есть ещё один дом, но его владельцы очень редко приезжают сюда, и то в основном в июле, самом тёплом месяце в этих краях. Скорее всего, сейчас он необитаем. Любопытство пересилило осторожность. Спуск был тяжелее — склон был довольно крутой, и каждый шаг грозил если не сломанной шеей, то растяжением лодыжки, — и занял полчаса вместо пяти минут восхода на холм. Зато Ника вдруг почувствовала необъяснимый кураж, как в детстве, словно проживала небольшое приключение. Тяжело дыша, почти перейдя на бег, она обогнула скалу и её взору предстал большой дом из деревянного сруба, совсем нетипичный для этой местности. Массивный, крепкий — он смотрелся бы лучше в лесах Карелии. "Интересно, как они перевезли все эти брёвна с большой земли?" — подумала Ника. Она поднесла руку к дереву. Гладкие брёвна были едва тёплыми. Прикосновение было приятным и вновь напомнило ей о доме бабушки, о скрипе половиц, о запахе выпечки, о дымке, которой накрывало комнаты, едва в окнах брезжил рассвет. Дом был тих. Никто не жил здесь уже много месяцев. На веранде было полно старой травы и экскрементов мелких грызунов.

Она заглянуло в окно. Шторы не были задёрнуты и можно было разглядеть убранство дома. Вся мебель внутри была накрыта тканью. Но под очертаниями можно было разглядеть диван, большой стол и стулья. Вдоль стен возвышались шкафы, с пола был убран ковёр. Правда, свёрнутый, он лежал в этой же комнате, прямо перед камином. Всё это выглядело эфемерно, будто, сдёрнув покрывала, как по мановению исчезнет иллюзорность пустоты. Возможно, так и есть на самом деле. Вере вдруг захотелось попасть внутрь, самой пройтись по комнатам, заглянуть под ткань, исследовать дом. Никаких преступных мыслей у неё не было, всего лишь любопытство. Интересно было бы узнать, какие здесь хозяева. Мужчина или женщина? Семья? Местные ли они? Но с другой стороны, это и к лучшему, что сейчас здесь никто не живёт. Не придётся уходить от неприятных ей расспросов — кто она, откуда, как попала сюда. И всё же её грело такое призрачное соседство. Будто шутка, понятная только ей одной.

Оглядев со всех сторон строение, Ника повернула обратно к своему домику. Каким маленьким он показался ей по сравнению с соседским, когда она вернулась. Здесь было не больше 50 квадратных метров, хоть и вмещалось всё необходимое — тут была и кухня и ванная, кровать, стол, шкаф, диван. У небольшого окна примостился рабочий стол. Усевшись за него Нике открылся безмятежный вид на скалистый берег материка — такой бы понравился какому-нибудь писателю-отшельнику. Этот пейзаж бы

вдохновлял его на серьёзные философские трактаты, очень глубокие и малопонятные. Желание запечатлеть этот вид возникло внезапно и почти напугало девушку. Она давно не брала в руки кисти и карандаши и была не уверена, что смогла бы с той же лёгкостью, что и раньше, набросать эскиз. Но с тех пор мысль снова взяться за рисование не покидала её. В городке ей удалось разжиться разве что простыми карандашами да бумагой для принтера, но даже это было лучше чем ничего. Вначале она старалась зарисовать тот самый вид из окна, и первые работы на её взгляд выходили плохо. Мусорное ведро постепенно стало наполняться скомканной бумагой. Когда результат её удовлетворил, Ника стала прогуливаться вдоль острова в поисках подходящего пейзажа и очень быстро израсходовала все листы. В другой раз она взяла уже три пачки. Весь дом постепенно стал превращаться в мастерскую художника — морские пейзажи, наброски птиц и растений, эскизы интерьеров и воображаемых домов, её собственные руки, автопортреты и натюрморты из первых попавшихся вещей, — стены стали заполняться приколотыми к ним рисунками. Пару раз она возвращалась к дому на другом конце острова, писала с него наброски, зарисовывала рисунки дерева на срубе брёвен и вновь через окна любовалась призрачным интерьером, загадочно проступающим под покровом ткани.

Ника почувствовала вкус. Вновь стало оживать чувство одухотворённости, которое она уже не чаяла ощутить вновь. Она подолгу стояла у своих рисунков, додумывая какие-то мелкие детали, доводя их до совершенства. И чувство тревоги стало посещать её всё реже, сон стал спокойнее, появились аппетит и силы. Теперь её не волновало одиночество, не тяготило отсутствие цивилизации. Да что там? Она даже не знала, что происходит в мире. Где-то далеко могла начаться третья мировая, обрушиться экономика или вспыхнуть смертельное заболевание, но Нику это совершенно перестало волновать. Изредка включая телефон, убеждаясь, что никаких сообщений нет, она вновь отключала его и убирала подальше, как дурное напоминание о внешнем мире и его проблемах.

Но восемь недель спустя, включив телефон, Ника увидела одно сообщение. Оно было послано ещё два дня назад. За эти дни она расслабилась и, разблокировав смартфон, ожидала и в этот раз увидеть в сообщениях надпись "пусто". Номер она знала, но он не сулил ничего приятного. Чувство тревоги вернулось, и сейчас оно было гораздо сильнее, чем всё, что было раньше. Утроенное, оно обрушилось на девушку со всей силой, заставляя сердце биться сильней и ускоряя дыхание. Закружилась голова, руки затряслись. Ника не могла заставить себя открыть сообщение из страха узнать то, что могло грозить не только её спокойствию. И лишь спустя полчаса она заставила себя его прочитать.

"Есть новости. Свяжись, как только выйдешь на связь."

О том, какие это новости, плохие или хорошие, нельзя было сказать. Тон сообщения был нейтральным, но сейчас Ника видела всё в мрачном свете. Она два раза сбрасывала набранный номер, пока ещё не было слышно гудков в трубке. Дыхание то и дело сбивалось, и Ника ощущала в горле ком. Она досчитала до десяти, плотно закрыв глаза, постепенно успокаивая дыхание, и, набрав номер, поднесла трубку к уху. Гудки тяжело отдавались на том конце провода, затем послышался щелчок и женский голос с тревогой произнёс:

— У тебя всё хорошо? Ты телефон отключила. Я начала волноваться.

Ника, подавив подступающие слёзы, дрожащим голосом тихо произнесла:

— Да, здесь хорошо. Со мной всё хорошо.

— Как погода? Надеюсь у тебя есть всё необходимое, чтобы не замёрзнуть. Ветра там сейчас не самые приятные.

Ника перебила этот требующий этикета бессмысленный расспрос о погоде:

— Какие это новости?

Послышался вздох. Собеседница молчала буквально пару секунд, но это время для Ники растянулось на минуты. В голове кровь отдавалась глухими ударами, голова начала кружиться.

— Боюсь, тебе не понравится.

Глава 2

После этого звонка Ника снова превратилась в свою тень. Еда не лезла в горло, сон с трудом приходил лишь к утру. Она подолгу сидела у окна с кружкой остывшего кофе, поглощённая своими мыслями. Будущее, ещё недавно казавшееся ей досягаемым и наполненным иллюзиями, снова ускользало из её слабеющих рук. Страх стал неотъемлемой частью её самой. Он поселился где-то в груди и каждую минуту напоминал о том, что вот-вот злой рок настигнет её.