Осторожней с желаниями

Цымбал Людмила

– Я вижу, что ты мне не веришь. Надоело мне тебя уговаривать, смотри сама.

Я не знаю, чтоб со мной было, если бы не мраморная колонна, неожиданно появившаяся рядом со мной. Я даже дышать перестала, вцепившись руками в спасительную опору. Вокруг меня только что были зеленые бархатные стены с мягкой кушеткой и все такое. Как вдруг я оказалась на полуоткрытой веранде. Она была сделана из бело-серого мрамора с периллами обвитыми плющом. Огромная лестница вела в роскошный фруктовый сад с фонтаном и статуями. Светило ласково солнышко

и пели птицы. Которых, кстати, я не наблюдала.

– Ааааааа! Что это? То есть, как это я тут оказалась? Что вообще происходит?
– кажется, я превращаюсь в истеричку. Хотя меня даже Ирина Афанасьевна так не доводила своими вечными выдумками со стрижкой.

– Это выход из твоей комнаты, где мы только что были, на балкон и в сад.

– Так там не было ни единого выхода! Я все обшарила. Или ты думаешь, у меня со зрением все так печально, что я не заметила дверь размером с два этажа!?
– на которую я сейчас уставилась, как баран на новые ворота.

Она действительно была огромная, белоснежная, с витражными вставками. Короче, не заметить ее не удалось бы даже слепому.

– Всё позовите мне доктора.

– Тебе не доктор нужен, а хорошая еда. Сядь и поешь, а то остынет.

– Что остынет?

Я повернула голову в сторону сада, где секунду назад даже намека на еду не было, вдруг появился стол и два резных стула. И на нем было наставлено просто ужасающее количество пищи. Плов стоял посреди стола и от него исходил просто божественный аромат. Рядом были блюда с различными фруктами, сырами, какими-то пирожками что-ли. Большая тарелка со множеством видов орех. Кувшинов с напитками было только штук пять. Короче глаза разбежались, а руки потянулись. Ну и естественно ноги пошли сами собой в сторону вожделенных яств. Оказывается я и не думала, что так хочу есть, пока не увидела этот «праздник жизни» на столе.

Но тут мой мозг решил сумничать. Прям перед тем, как я поднесла руку с пирожком ко рту, он решил, что вдруг еда-то отравлена! Ну, посудите сами. Я нахожусь не пойми где и какой-то сумасшедший старикашка, в виде офигенно симпотного парня, предлагает такие лакомства. С чего вдруг?

– Почему ты не ешь? Тебе что-то не нравится?

– Да почему же, все нравится, даже странно как-то. Ты случайно не собираешься меня травить?

Ага, так он мне и сказал, мол, конечно, собираюсь Эля, у меня нет от тебя секретов. Такого откровенного ржача над собой я давненько не слышала. Даже от моих подруг Инки и Аньки.

– А что спросить нельзя, что ты ржешь как конь?
– мне даже обидно стало. Ну, хочешь отравить, так и скажи, что сразу издеваться.

– Элла, я никого не могу убить. Поверь это не в моих интересах.

– Да, а что в твоих интересах?

– Ну! Если ты уж здесь, то мне ведь нужно с тобой подружится.

– Зачем? Я с парнями принципиально не дружу, а с недавних пор вообще презираю. ВОТ! И вообще давай лучше ты мне дорогу домой покажешь, и мы разойдемся

миром. А то что-то я загостилась тут.

– Это невозможно. У меня нет таких сил, чтобы отменить твое последнее желание.

– Да блин, какое ещё желание? Всё хватит, пошутили и будет. Если это Инка с Аней я им покажу "кузькину мать". Им мало места будет. Тоже мне подружки. Издеваются, как могут.

– Это не твои подружки виноваты. Пойми, когда ты нашла мою лампу и с криком: "Я щаз, как в Алладине, джина вызывать буду ", - потерла её.

– Так что-то припоминаю я грязную жестянку в виде кувшина с пробкой вроде бы. А может и нет, - даже если мне иглы под ногти загонять начнут, никогда точно не вспомню, как та выглядела.

– Грязную от мусора и пыли, между прочим, вековой!
– обиженно заявил мне мой сумасшедший собеседник.

– Ой да ладно, не ерепенься. И что, ты тут такой и выскочил?

– Конечно! Это моя работа.

– Э нет друг, работа это когда ты по семь часов к ряду стоишь на ногах и руки, в конце дня, перестают слушается от усталости. А про что ты мне говоришь - это бред!

– У каждого своя работа. Между прочим, ты не будешь на своей работе девятьсот семьдесят три года работать. Так!?

Ну, все обиделся! Весь «набочинился», отвернулся, не разговаривает. И чейт мне так стыдно стало! И в правду, что это я? Ну подумаешь, работает человек джином. А может это ему нравится. И вообще каждому свое. Я вот тоже, когда институт заканчивала, по специальности экономист (это мама посоветовала, настойчиво так, мол кто деньги платит, того и музыка) и не думала что парикмахером стану.

– Ну ладно, я не хотела тебя обидеть. Нет, ну сам посуди, какой человек в здравом уме поверит в то, что ты джин?

– Ну, я даже не знаю. Скажи, в твоем мире есть такие вещи, в которые не совсем веришь, но они случаются?

– Например?

– Так называемые домовые. Когда в квартире ни с того, ни с сего пропадают вещи или перемещается посуда.

– Ха, когда я прихожу уставшая с работы, у меня пропадает всё. Поставила кружку, а потом ищу её по всей квартире. Я вообще рассеянная. Особенно после гулянки. Так там и сама потеряться могу. Что кстати и сейчас случилось.

– Я не про твою привычку бросать вещи где попало.

– Ой, подумаешь, нашелся чистюля!
– нет, ну это ни в какие ворота не лезет. Что он меня оскорбляет, между прочим, это даже не вежливо открыто указывать на недостатки малознакомого человека. И вообще я не бросаю вещи, где попало, а просто нахожу им другое место пребывания. Вот.

Отвернувшись от него, я скрестила руки, под грудью намереваясь уйти в глубь сада.

– Ты куда? А поесть. Я что, зря старался?

И смотрит так на меня укоризненно, как будто я его задела в самых лучших чувствах. И он поднес к моим рукам бокал с красной жидкостью. Понюхав его, я поняла, что это вино и ... не-е-е-т! Мне сейчас плохо станет.