Осторожно: боги
Шрифт:
— Да, господин.
X
Бывает храбрость, которую опасность сама нарождает.
Очнувшись и не успев еще осознать всего того, что увидела и услышала, я вдруг поняла, что в квартире стоит неестественная тишина, совершенно невероятная для столь громадного мегаполиса. Привычный шум, в любое время проникающий с улицы, совершенно исчез. Звуки с лестницы, шум работающего лифта, даже мерное гудение кулера работающего компьютера — все исчезло. В этой влажной тишине ощущалась смесь плотности и вакуума. Почти сразу я почувствовала явную нехватку воздуха,
«Вот и попалась… хмм… быстро… доигралась», — где-то в глубине равнодушно стучали в медленном ритме слова.
Мое (или не мое?) тело сковывало холодом, а душу сковывало ледяное спокойствие.
«Ну что ж, значит, мне (или ей?) больше ничего узнать не удастся», — тягуче ползла мысль.
Ясно, что сопротивляться бесполезно, да и не было никакого желания, а самое главное, что не было никакого смысла. Серая мгла заползала в комнату, по-хозяйски занимая весь доступный объем помещения. Казалось, еще немного — и она окончательно вытеснит мое (или нет?) тело в какое-то иное, неведомое пространство или просто проникнет в него, сделав своей частью. Тишина нарастала, гипнотически окутывая приятным холодом безразличия. Но вдруг, само по себе, все прекратилось в одно мгновение.
Шум окружающего мира буквально оглушил меня, бешено забилось сердце, и вот тут-то меня затрясло по-настоящему. У меня не оставалось никаких сомнений, что это было предупреждение, небольшое напоминание, тонкий намек на то, что я забываюсь и делаю вещи не совсем правильные. Но почему так резко? Меня по-разному ругали, корили и все такое, но впервые я столкнулась со столь угрожающим поведением Наблюдателей. Обычно они всегда давили событиями, бытовыми проблемами, следующими одна за другой. К этому я давно привыкла и особенно не переживала по этому поводу. Хуже было, когда они использовали окружающих людей, толкая их совершать непривычные для них поступки, чтобы жизнь медом не казалась. Потому что поступки эти целиком и полностью порождались агрессией или тому подобными неприятными эмоциями. Причем интересно, что вся память о содеянном поступке стиралась, и жертва их воздействия почти ничего не помнила. Так что на них даже сердиться было как-то невозможно, и со временем я тоже научилась понимать, где, кто и когда действует. Но сейчас…
Да, в этот раз все было совсем по-другому. Интересно, они действительно что-то узнали или им просто показалось, что все прошлые действия на меня уже не оказывают никакого воздействия. Я же сама только что сказала, что привыкла к их старым методам дрессировки, вот они и решили использовать новые. Жаль, что мне точно неизвестно, что именно им известно. Могу себе представить, какая меня может ждать кара, если предупреждение было настолько внушительным. У меня началась настоящая паника, все легкомыслие, так или иначе присущее мне, куда-то испарилось. До меня наконец-то стало доходить, куда я сунулась со всей своей дури и с какими силами решила поиграть.
К сожалению, они со мной играть не собирались, и я не знала, что теперь делать. Все мои инстинкты в один голос кричали, что я должна прекратить, что все эти истории, которыми я занималась последние сутки, никому не нужны, а особенно мне. Что есть масса гораздо более интересных и полезных вещей, и мне пора срочно на них переключиться. Я стала вспоминать фильмы, которые собиралась посмотреть, книги, которые собиралась прочитать. Я стала думать о том, что давно не была там, где никто никогда не говорит о далеком прошлом и где неизвестно даже имя Анри.
Пока я усиленно думала об этом, я заметила, что по мере того, как я проникалась подобными настроениями, самочувствие мое резко улучшалось, дышать стало легко, а в душе наконец-то воцарился покой.
— Понятно, — пробормотала я себе под нос, — значит, это именно то, что вы от меня хотите.
Что ж тут было непонятного — естественно, именно этого они и хотели, и было бы все хорошо, но я никак не хотела с этим согласиться, при всем желании спокойствия, при всех самых жестких аргументах, имеющихся в арсенале Наблюдателей. Ничего я не могла с собой поделать. Ну что за дурацкий характер — ведь боялась я невероятно, просто вся тряслась от ужаса, но, как ни странно, не могла заставить себя отречься. Впервые в жизни я встретилась с удивительной тайной, впервые я дотронулась до самого невероятного своими руками, и, чуть только прикоснувшись к этому, разве я должна от всего этого отказаться? Если струшу и брошу эту затею, я лишусь чего-то очень значимого для себя и потеряю гораздо
Так что я выбираю тайну. И, вознеся свою благодарность господину Случаю, выбравшему меня в этой вселенской лотерее, я приступила к реализации своего плана. Единственного, основанного на детских шалостях плана, на который я возлагала большие надежды. Я медленно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, стала расщеплять сознание, оставляя все «правильные» мысли на открытой стороне, как бы в открытом доступе. А вот все, что было так или иначе связано с моей новой страстью, то есть Анри и компания, я потихоньку переместила в тайную комнату, постоянно наблюдая за собой и окружающим пространством, чтобы сразу остановиться, если в моем состоянии что-то изменится.
Все было нормально, ничего не происходило, никаких настораживающих признаков не появлялось. И вдруг, мне стало легко и весело, я поняла, что сделала свой выбор и обратной дороги нет. Так что если все получится, значит, я доведу это дело до конца, ну а если нет, что же, по крайней мере, я попыталась.
XI
Я выругался вполголоса — далее повествование обрывалось, и переводчик пояснял, что в этом месте оригинала текст был сильно поврежден, неясно случайно или умышленно, и сообщил, что из разрозненных и достаточно бессвязных слов и предложений он сделал вывод, что Даг-ан дал жрецу указания некоторых действий, которые тот должен был совершить. Если переводчик правильно понял, то Шемма, предварительно записав происходящее и спрятав написанное в указанном потайном месте, должен был вернуться через шесть дней туда, где они разговаривали, в то самое таинственное помещение. Все это время ему было предписано хранить молчание и ни с кем не разговаривать, также, по-видимому, он должен был в эти дни воздерживаться от пищи. Даг-ан объяснил Шемме, какие действия необходимо совершить, чтобы очистить воду и сделать ее пригодной для питья, чтобы пить только ее весь указанный срок. Еще в его обязанности входило найти самое большое бронзовое блюдо или котел и как следует его начистить. Делать это надобно каждый день, во время всего указанного срока. На шестой день жрец должен был принести в комнату то, что он подготовил, предварительно тщательно очистив и омыв, положить в центре, и ждать прихода бога. Если же по какой-то причине тот не сможет прийти, то следовало вернуться туда же еще через шесть дней, и так должно продолжаться до тех пор, пока Даг-ан не выйдет к нему. Слава богу, с этого места начинался читаемый текст, но я решил немного подождать с продолжением.
Сказать честно, я немного устал, и странное повествование, в котором я многого не понимал, никак не способствовало моему отдыху. Я подошел к узкому окну. Там клубилась темнота, яркая полная луна пристально смотрела на меня в чистом ночном небе, и сияли мерцающие звезды. «Звезды» — это слово неожиданно всплыло передо мной и наполнилось новым, удивительным и зловещим содержанием. Совершенно неожиданно для себя я вдруг увидел, что луна почти исчезла, ее блеск стал почти невидимым, а звезды стали увеличиваться в размерах, и все небо засияло, как единый ковер, переливающийся множеством оттенков. А потом произошло то, что и сейчас я могу называть только как «танец звезд», потому что эти сверкающие создания стали двигаться, сначала очень медленно, а потом все быстрее и быстрее, и во время движения они образовывали причудливые фигуры. Я никогда об этом никому не рассказывал, справедливо предполагая, что мне никто никогда не поверит, но тогда, да и сейчас, я был убежден, что таким образом они разговаривали со мной. Я стоял и смотрел, как зачарованный, на меняющиеся фигуры, не в силах заставить себя оторваться от этого удивительного зрелища, когда вдруг разом осознал, что они что-то от меня хотят. Это понимание было настолько ужасным, что разом отрезвило меня, я содрогнулся и поспешно отошел в глубину комнаты, сосредоточив свой взор на языках пламени, играющих в камине.