Осторожно: добрая фея!
Шрифт:
Волшебница подскочила к портрету Руперта, изображенного с книгой в руках, и, обведя палочкой его аккуратную шевелюру, пририсовала ему две густые белокурые косы, добавив к каждой из них по красиво повязанной голубой ленте. Пока Марта хихикала у двери, расшалившаяся фея и костюм нарисованного Руперта на женское платье поменяла.
– Теперь портрет придется выбросить! – довольно заключила Белинда.
– Бэль, ты как всегда в своем репертуаре. Теперь он влюбится в себя окончательно и бесповоротно, – простонала крестница, согнувшись пополам от хохота.
– Ты думаешь?
– А чего тут думать? Ты сама видела его письмо.
Фея нахмурилась
– Бедный Руперт, – хихикнула Марта, – его удар хватит!
– Но это уже без нас. – Волшебница всучила крестнице том со стихами и подтолкнула ее к двери.
Подобная участь постигла и десятки нарисованных Рупертов, которые попались фее по пути к выходу. Состаривать маркиза она больше не стала, зато, проявив изрядную изобретательность, внесла в каждый из портретов эффектную деталь – где наградила забракованного жениха ветвистыми оленьими рогами, где – козлиными копытами, где – свиным пятачком. Само собой, и без гигантского орлиного клюва не обошлось! К счастью, слуг по дороге они почти не встречали – видимо, все были привлечены к сборам вещей. А работники, хлопочущие во дворе, не обратили на них внимания, так что поспешный отъезд гостий из замка прекрасного маркиза остался незамеченным.
Глава 12
ПРЕДЛОЖЕНИЕ РУКИ И СЕРДЦА
Шесть месяцев тому назад. Зимний бал
Зимний бал был в разгаре. Принцесса торопливо шла через море гостей: после быстрого танца ее прическа растрепалась, и Марта уже ждала ее в дамской комнате, чтобы подколоть выбившиеся локоны. Гости, не прерывая танца, почтительно расступались, и она миновала уже середину зала, как вдруг один из приглашенных не пожелал уступить ей дорогу и сильно толкнул. Изабелла вскинула на него злые глаза, и очередная колкость замерла на ее устах, покорившись этому виноватому взгляду незнакомых бархатно-карих глаз.
– Прошу прощения. – Низкий голос коснулся ее запылавших щек, озорным ветерком скользнул вниз по шее. – Я чуть не сбил вас с ног… Готов понести любое наказание.
– Любое? – эхом повторила Изабелла, совершенно смешавшись от этого взгляда, от этого чарующего голоса и мигом растеряв все свое острословие.
– Любое. Но только одно из них способно искупить мою вину полностью.
– Какое же?
– Носить вас на руках всю оставшуюся жизнь.
«Что себе позволяет этот наглец! Как он разговаривает с принцессой?» – вскинулся внутренний голос, но Изабелла его не слушала: ее сердце сладко замерло при мысли о том, что именно этот мужчина может стать ее мужем. Что именно в этих глазах она будет видеть свое отражение всю оставшуюся жизнь, что звучание именно этого голоса будет сопровождать ее каждый день и именно этим рукам будет позволено проникать сквозь шелка ее платьев и освобождать ее стан от плена кружев. От этих неожиданных мыслей принцесса окончательно смешалась и не смогла достойно ответить на его дерзкие слова. Незнакомец пришел ей на помощь:
– Понимаю, это предложение стоит хорошенько обдумать. Быть может, я смогу хотя бы частично загладить свою вину этим танцем?
Изабелла и не заметила, как громкие фанфары быстрого танца сменили нежные напевы флейт и зал наполнился медленно кружащимися парами.
– Я совершаю сегодня ошибку за ошибкой, – повинился тот, кружа ее под музыку. – Танцую с прекрасной дамой, даже не будучи ей представленным. Позвольте исправить свою оплошность. Барон Артур Клермонт к вашим услугам.
Принцесса не смогла сдержать улыбки. Мать прожужжала ей все уши про ослепительного красавца барона, живущего отшельником где-то в глуши и обладающего, по слухам, баснословным состоянием. Из чувства противоречия Изабелла по обыкновению сморщила свой идеальный нос и объявила, что представления о красоте у них с матерью разные, а состоятельные кавалеры, как правило, зануды, которые наводят на нее скуку через минуту общения. Теперь же она была счастлива услышать его имя. Ведь оно означало, что барон свободен, а тот факт, что он явился на бал, нарушив свое уединение, говорит сам за себя – он спит и видит, как повести ее под венец! И сейчас просто пожирает ее глазами, как будто ожидая, что она именно сейчас скажет свое «да».
– Так вы скажете? – Казалось, Артур окликнул ее уже не в первый раз, но Изабелла, увлеченная своими мыслями, не расслышала его сразу.
– Вы требуете от меня ответа прямо сейчас? – удивилась она.
– Требую? Да что вы! Я умоляю.
– Но вы должны понимать, это очень сложный вопрос.
– Именно поэтому я даю вам время подумать.
– Спасибо, вы очень любезны!
– Но оно уже закончилось!
Изабелла подняла на него недоуменные глаза.
– Ну не томите же, прекрасная незнакомка! – взмолился ее кавалер.
Незнакомка?
– Скажите же мне ваше имя!
Ее имя? Он что, издевается над ней?
– Да вы интриганка. Что ж, не говорите. Я узнаю его сам. Имя самой прекрасной придворной дамы выяснить не так сложно.
Изабелла даже споткнулась от изумления. Вот те на! Да он ее не узнал!
– Прошу прощения, я вас совсем засмущал, – по-своему трактовал ее неуклюжесть барон, удержав от падения. – Не знал, что во дворце можно встретить такой нежный цветок.
– А кого же вы ожидали здесь встретить? – К Изабелле вернулся ее прежний норов. – Циников и грубиянов?
– Судя по характеру принцессы, они бы пришлись ко двору.
Изабелла вспыхнула от этой дерзости, но вовремя прикусила язычок, решив какое-то время сохранить свое инкогнито.
– И что же не так с ее характером? – как можно небрежнее спросила она.
– Вам ли этого не знать, – мягко улыбнулся нахал. – Не сомневаюсь, вам пришлось многое вытерпеть от вашей госпожи.
– Принцесса всегда была добра ко мне, – не сдержав негодования, возразила Изабелла.
– О, вы можете не притворяться. Уж мне-то прекрасно известно отношение придворных и слуг к юной наследнице.
Каков нахал!
– Разумеется, это отношение самое почтительное. Это невозможно не заметить, – убежденно произнесла Изабелла.
– Не лукавьте. Ни за что не поверю, что вы настолько слепы, чтобы быть уверенной в своих словах.
– А, по-вашему, каково это отношение? – раздраженно спросила Изабелла.
– Это же очевидно: слуги ее терпеть не могут и страшатся, как вурдалака в полнолуние. А придворные и знать терпят ее выходки только из уважения к ее родителям и короне… Что с вами? Вам нехорошо?