Осторожно, котик!
Шрифт:
– А… ты куда? – спросил котёнок.
Всё-таки было немного страшно оставаться одному в новом месте.
– Я на работу, – деловито сказал Анчутка. – Хулиганить.
Котёнок моргал блестящими разноцветными глазами. И глаза эти округлялись.
– А что поделать? – Анчутка пожал плечами. – Я же не могу перестать быть бесёнком. Не заставлять же Таисию проказить вместо меня. Уж такая моя судьба – баловаться. Вот ты родился котом – на съедение Волко… – Анчутка шлёпнул себя по лбу, скорчил рожицу: – Я имел
– Ты считаешь, – Авось сжался и подобрал лапы, – что моя судьба – быть съеденным Волколаком?
Анчутка почесал в затылке. Что-то неважно складывалось с котом. Как-то небезопасно всё выходило и неспокойно.
– Это с какой стороны посмотреть, – утешил он. – Вдруг твоя судьба – всех спасти. Ведь Волколаку время от времени надо на кого-то кидаться, у него тоже предназначение есть.
Анчутка по привычке поджал искалеченную лапку. Котёнку стало холодно, несмотря на тёплый вечер и мягкий мох.
– Да ты не трясись раньше времени, – подбодрил Анчутка. – Чтобы кого-то съесть, его ещё надо найти. Может, тебя никогда в жизни ни один оборотень не отыщет. Будешь вести себе бобриную жизнь, плавать да радоваться. Спи уже, а то не вырастешь.
Анчутка исчез в тёмных зарослях, а котёнок подумал, что вырасти и правда было бы неплохо. Лучше всего до размеров пумы. Или рыси. На худой конец – камышового кота.
– Хотя это всё равно будет кот, – сказал Авось большой круглой луне, которая взошла над лесом и заглянула прямо к нему в дупло.
«А я мог бы родиться медведем-гризли, – размечтался Авось. – Или наоборот – неприметным жучком. Или даже луной. Вот она светит себе и не знает, что здесь, внизу, один маленький серый котёнок обречён погибнуть в зубастой пасти чудовища…»
Котёнок подставил мордочку под лунный свет и вдохнул полную грудь ночной прохлады.
– Мя-вууу… – затянул он грустную песнь обречённого и… немедленно заснул.
А где-то далеко-далеко, в дремучей глубине леса, что-то огромное и тёмное вслушивалось в ветер…
Авося разбудила песня. Кто-то ломился сквозь ежевичные заросли, чавкал, блеял и пронзительным голосом пел:
– «Бе-е-скрайний лес, Бе-е-скрайний лес, не вылез кто сюда залез…»
Котёнок перебрался через храпящего Анчутку, подёргал его за ухо, чтобы просыпался скорее, и высунулся из дупла.
– «Бе-е-рёза гнутая, погода лютая…» – завопили Авосю прямо в ухо.
Анчутка перевернулся на другой бок и засунул голову в мох.
– Лучше спрячься, – пробормотал он из-под моховой подушки, – это Заблудшая Овца. Утрамбуй меня одеялком…
Авось подоткнул вокруг Анчутки солому и прикрыл его пледом, который выдра Таисия взяла у русалки Алевтины. Когда Алевтина не болела и не заманивала
– «Бе-е-кас бекасил под осиной, он был семейства бе-е-каси-иных! – надрывно выводила Овца. – Вылазь, бекас, видать каркас!»
Авось понял, что его рассекретили. Он выкатился из дупла прямо под копыта круглой взъерошенной Овце.
– Ничёсе! – Овца стала ещё круглее и взъерошеннее. – Приветствую!
Котёнок наскоро умыл мордочку и пригладил шёрстку на груди.
– Я Авось, – сказал он и на всякий случай предупредил: – Кот.
Но Овцу это сообщение не испугало и не удивило.
– Какая разница? – спросила она.
– Ну… – Котёнок растерялся. – Просто я не бекас и не Ничёся.
– А для кого это имеет значение? – Овца оторвала лист дикой смородины и зачавкала, вращая глазами. – Ты это ты, – сказала она, – а я это я. Этого достаточно.
У котёнка отвисла челюсть. Когда его обнаружили в посылке и выяснили, что он – кот, это имело для всех огромное значение.
– Мне кажется, – замялся Авось, – некоторые вещи имеют значение для Волколака.
Заблудшая Овца выплюнула жёсткий прутик.
– Где он? – спросила она.
– Не знаю, – прошептал котёнок, – я никогда его не видел.
– То есть здесь его нет, – Овца наклонила голову. – Тогда почему ты боишься сейчас?
– Потому что он скоро появится, – Авось припал к земле. – Так все говорят.
– Все говорят, что Овце не место в диком заповедном лесу, – фыркнула Овца.
– Вы заблудились? – Котёнок подошёл ближе.
– Я только хотела сказать, что нет никакого смысла трястись от страха, если нет непосредственной угрозы.
Это было очень умно, и котёнок пошире расправил уши, чтобы не пропустить овечью мудрость.
– Во-о-пила выпь, а выдра выла, – затянула Овца, – бесился бес, бобра бобрило…
Котёнок замер от неожиданности.
– Я кое-что заметила, – сказала Овца. – Ты слишком часто забываешь закрывать рот.
– Просто я… – Авось засмеялся, – не думал, что встречу вас в диком лесу.
– А почему я не должна быть в диком лесу? – Овца прищурилась. – Я здесь, ты здесь. Нам суждено было встретиться, и этого достаточно.
Котёнок подумал, что мог бы сбежать из леса тропою Овцы.
– Как вы сюда попали? – спросил он, готовый запоминать дорогу.
– История умалчивает, – прочавкала Овца, набив рот шелковистой болотной травой. – Но этому нельзя помочь. А почему ты решил, что судьба твоя неказиста?