Осторожно: снежный человек!

Гусев Валерий Борисович

Мы уселись рядышком на старый спасательный круг и стали размышлять.

Во-первых, зачем мы им понадобились? Подумаешь, разглядели мальчишки случайно железную дверь в скале... За это в плен не захватывают.

И, главное, – во-вторых, что Злобин сотоварищи собираются с нами сделать? И что хотят от нас узнать?

Ну, могут потребовать с папы выкуп. Такое часто в наше время случается. Однако, наш папа не миллионер, а наоборот – милиционер. И потом, как только он об этом узнает, он со своими друзьями по

работе разнесет в мелкие дребезги и этот вонючий катер, и эту железную дверь, а заодно и господина Злобина со всей его командой.

Так развивались мои мысли. Алешкины развивались глубже и, что говорить, умнее.

– Знаешь, Дим, что я думаю? Я думаю, что наш папа расследует что-нибудь про этого Злобина. А Злобину это очень не нравится. Вот он и скажет: «Полковник Оболенский, у вас в руках на меня дело, а у меня в руках ваши любимые детки. Давайте меняться».

– А папа? – с надеждой спросил я.

– Они его плохо знают, Дим. Он им скажет: «Сию же минуту освободите моих детей. И принесите им извинения в вежливой форме. Иначе они вам такое устроят – мало не покажется. Много покажется!»

– Ну и что? – спросил я с недоумением.

– Вот и оправдаем папино доверие. Такое им устроим!..

– Ага, чтобы много показалось!

Лешка решил не откладывать хорошее дело. Тем более, что заняться все равно было нечем. Катер шел себе и шел к острову. Попыхивая своим движком, покачиваясь на легких волнах.

– Давай, Дим, быстренько пробоину организуем. Дырку в полу проделаем.

– В днище, – машинально поправил я.

– Какая разница! Проковыряем дырень поздоровее – катер на дно, бандиты – за борт. Здорово?

– Здорово, – согласился я насчет катера и бандитов. – А мы куда?

– Об этом я не подумал, – смутился на мгновенье Алешка. Но только на мгновенье. – А давай тогда через иллюминатор вылезем. Тихонько в воду – и к берегу. А они пусть себе дальше плывут.

Это идея. Но иллюминаторы были из толстого стекла – разбить его можно только из хорошей пушки. Но пушки у нас как раз под рукой и не было.

Попробуем открыть. Или, как говорят моряки, отдраить. У них своя терминология. Запереть – задраить, отпереть – отдраить. И палубу они тоже драят.

Каждый иллюминатор крепился двумя заржавевшими барашками. Я подобрал в хламе подходящий обрезок трубы, надел ее конец на ушко барашка. Хрясь! Ушко хрюкнуло и обломилось.

– Во дают! – возмутился Алешка. – Как же они плавают? Да еще столько ценного добра перевозят.

– Это ты про нас? – спросил я.

– Это я про телевизоры. Попробуй еще.

Я попробовал. Еще и еще. И скоро все иллюминаторы остались без барашков. А толку-то?

Алешка на секунду приуныл, а потом осветился улыбкой.

– Придумал, Дим! Давай орать, что трюм водой заливает. Они сюда как сбегутся, с ведрами – воду откачивать, а мы

рванем наверх и в воду. Поплывем в разные стороны, они растеряются...

Мы помолчали, набираясь сил и решимости, а потом как заорали!

– Эй! Вы там! Наверху! Нас тут затопило! Вода кругом! – и стали колотить в люк обрезком трубы.

Вскоре послышались шаги по палубе, ворчание и ругань. Крышка люка откинулась... Но никто не ринулся вниз с ведрами. В проеме люка появилось хмурое бандитское лицо:

– Где вода? Чего врете? Ща вот уши-то надеру!

Алешка не растерялся и вежливо сказал:

– А ты чего орешь? Полно воды было. А потом исчезла. Как в колодце.

– Что? – бандитское лицо сменило угрозу на удивление. И даже, я бы сказал, на испуг. – В каком колодце? Что ты опять врешь?

– В каком, каком... – вежливо проворчал Алешка. – Сам знаешь, в каком!

Крышка люка с паническим стуком упала на место. И мы услышали сначала встревоженное: «Шеф!», а потом невнятное бормотание.

– Все, – сказал я и безнадежно уселся на спасательный круг. – Теперь уж они нас ни за что не отпустят. Раз уж мы проболтались, что знаем тайну про колодец. Зря ты об этом сказал.

– Вырвалось, Дим, – повинился Алешка. И тут же повеселел: – А так им и надо! Пускай помучаются!

Или нас помучают, подумал я. Но вслух, конечно, этого не сказал.

А у катера вдруг смолк двигатель. Суденышко прошло еще немного по инерции и стукнулся носом во что-то твердое. Приплыли.

Мы приникли к иллюминатору. Но ничего особенного, кроме трещин в скале, к которой прижался катер, не разглядели.

На палубе топали ноги, раздавались распоряжения, в основном, на грубом бандитском языке. Ненормативная лексика, как с отвращением говорит в таких случаях наш Бонифаций.

Снова откинулась крышка люка.

– Выходи!

Мы поднялись на палубу, жмурясь от яркого света.

Катер стоял в узкой щели. Будто в нору забился. Спрятался. Бандиты по трапу – две пружинящие доски с борта на берег – перетаскивали какие-то коробки. Добычу, наверное. И скрывались где-то в глубине острова.

Один из них подтолкнул нас в спину:

– Шагайте.

Мы перебрались на сушу и пошли под его присмотром в глубь острова.

Необитаемый остров оказался очень даже обитаемым. Под прикрытием серых скал здесь стояли две палатки. Одна простая – такой навес из толстого брезента. А под навесом что-то вроде склада. Друг на друге, в несколько рядов здесь стояли большие коробки со знакомыми буквами: «Сони», «Джи-ви-си», «Самсунг» и две бочки с бензином.

А вторая палатка – вроде красивого разноцветного домика, прямо сказочный шатер. У нее даже были прозрачные окна. Правда, задернутые изнутри синенькими занавесочками с беленькими цветочками. Красивенькое такое бунгало.