Осторожно, спойлеры!
Шрифт:
Во рту появился горький привкус, несмотря на сладость момента.
– Думаю, ты себя недооцениваешь, – сказал он. – Некоторые слова слишком современные… – Проклятие, ему надо придумать что-то правдоподобное. – По крайней мере, сценаристы никогда нам их не писали. Возможно, стоит поискать, когда они вошли в обиход. Например, «ладно».
Ее лицо разгладилось.
– О, хорошо. Я хотела найти способ продолжать писать для этого фэндома без… неловких моментов. Особенно если буду включать откровенные сцены.
Что она и сделала.
В прошлом, когда она писала про Энея с его внешностью, он отказался бетить сексуальные сцены, и Бесс приняла это условие, не требуя объяснений. По обоюдному согласию она вырезала эти куски перед тем, как отправлять ему черновики, сухо описывая пропущенные крупные события одним или двумя предложениями.
Но в начале этого фика она описала темноволосого коренастого Энея, гору мышц с глазами темно-карими, как плодородная почва. Книжного, а не сериального. Совсем не похожего на Маркуса.
Так что да, теперь он может и будет читать эти куски без малейшего дискомфорта.
Во всяком случае без старого, знакомого дискомфорта. Что напомнило ему одну вещь:
– А еще во время одной из любовных сцен Энея и Дидоны нам с Карой сказали, что слово, обозначающее…
Сверкнув глазами за стеклами очков, она вопросительно подняла брови, забавляясь его смущением.
– Не пиши «киска», – наконец выдавил он. – Это анахронизм.
Во всех ее современных АУ это выражение было более чем приемлемо. Но не в канонных историях, учитывая временной промежуток. Уэйд использовала другое слово. Которое Маркус не желал произносить еще больше, на случай если Эйприл считала его оскорбительным.
Она подтолкнула оправу выше на переносицу.
– Ты хочешь сказать, что мне может понадобиться пересечь Рубикон на букву «п».
– Если ты хочешь согласуемое с каноном слово, которое менее эвфемистично, чем… влага. Или жар. Или… всякое такое.
Черт. Он снова возбудился, его взгляд невольно опустился к кокетливому подолу ее мягкой разлетающейся ночнушки, которая доставала только до середины бедра, когда Эйприл стояла, и задиралась еще выше, когда она садилась. Когда вот так двигала ногами.
О, это было намеренно. Ее игривое подмигивание только подтвердило это.
Остальные замечания подождут.
Он повалил хихикавшую – наконец-то он заставил ее хихикать, так что Алекс может поцеловать себя в зад, – Эйприл на диван и повернул так, чтобы она оказалась на спине, его бедра легли между ее раскрытых круглых бедер, а его рука скользнула под ночнушку.
– Скажи еще раз, – прошептала она ему на ухо через несколько минут, когда он прижимался губами к ее шее и двигался над ней, внутри нее. – Первое слово. Скажи его.
Она была тесной вокруг него, дрожащей и такой мокрой, что он слышал каждое свое движение. Когда он немного приподнялся
И тогда он сказал ей абсолютную правду, горячо шепча на ухо, сжимая зубами мочку:
– Я люблю твою киску. Люблю ее. Когда ты на работе… – Он сумел протиснуть между ними руку, потому что знал, что не продержится долго. О, черт, этот звук, который она издала, когда он потер ее клитор. – Когда ты на работе, я сжимаю свой член в кулаке и мечтаю, как заполню твою киску своими пальцами, своим членом, своим языком…
Она выгнулась под ним и подалась навстречу его пальцам, насаживаясь на его член. Потом она со всхлипом взорвалась, затряслась, сжимаясь вокруг него, пока он, рыча, толкался в нее.
После они лежали на диване, тяжело дыша, и она провела рукой по его влажному позвоночнику.
– Это была вдохновенная игра, достойная признания академии. Награда за лучшую первую попытку грязных разговорчиков отправляется к… Маркусу Кастер-Раппу! Ура!
Весело фыркнув, он повернул голову, чтобы проложить дорожку поцелуев вниз по ее потной шее.
– Если я вдохновился, то все благодаря тебе.
Да, теперь он определенно будет читать ее сексуальные сцены.
На самом деле он будет поощрять ее писать их больше. Чем скорее, тем лучше.
Позже тем же вечером за поздним ужином они опять говорили про ее историю.
– Меня только смущает, по крайней мере после первого прочтения, что Эней как-то слишком… – Маркус покрутил вилку со спагетти, подбирая верное выражение. – Как-то слишком эмоционален для мужчины такой судьбы и исторического периода.
Она задумчиво кивнула, накручивая пасту на вилку.
– Понятно.
Она не стала обиженно огрызаться или спешить защищать свой выбор и образ Энея. Однако больше не улыбалась, пока жевала, опустив глаза на стол.
– Извини, – произнес он и накрыл ее свободную руку своей. – Эйприл, извини. Я должен был сказать это мягче. Кроме того, что я знаю? Ничего.
Она подняла глаза.
– Ты сказал мягко и ты совершенно прав. Я просто… – Ее губы задрожали, но она крепко сжала их. – Твои слова напомнили мне о том, что говорил мой бывший друг с сайта Лавиней. Я тебе о нем рассказывала.
– Тот, у которого тоже дислексия, – медленно проговорил он.
Ее явная печаль разрывала ему сердце. А ее нечаянное напоминание о его лжи ранило его душу.
– Да. – Ее опущенные плечи слегка приподнялись. – Под конец он вел себя как козел. Но до этого мы были друзьями пару лет, так что сложно просто… просто забыть. Я скучаю по нему.
– Мне жаль. – Слова прозвучали хрипло, и дай бог, чтобы она никогда не узнала, насколько он виноват. – Эйприл, мне очень жаль.
Еще несколько секунд она смотрела в тарелку, а потом подняла голову. Ее глаза блестели, а на губах появилась нерешительная улыбка.