Остов
Шрифт:
Проследив за направлением ее пальца, он кивает. Быстрым шагом они идут к выпуклым силуэтам. Когда подходят ближе, картина начинает проясняться. Рут запыхалась. Они ускоряют шаг. Ник почти бежит впереди нее, прямо по завалам из щебня и стекла.
Многие трейлеры все еще стоят, но краска с них ободрана, как будто их подвергли пескоструйной обработке. Стекла почти во всех окнах выбиты. Некоторые прицепы лежат на боку, задрав колеса без шин, отчего они похожи на мертвых насекомых.
Рут идет за Ником, тяжело отдуваясь. Наклонившись вперед, она упирается руками в колени и старается перевести дух. Ник останавливается, крутится на
Ник оттягивает вниз маску и с улыбкой докладывает:
– Я не подключал газ.
Это его дом? Рут догоняет Ника.
Ник тянет дверь на себя, дергает раз, другой, потом, упершись ногой в железную стенку прицепа, наконец открывает ее.
В помещении погром, будто там побывали грабители. Всюду валяются бумаги и фотографии, на всех поверхностях тонкий налет пыли.
– Пожалуй, лучше ни к чему не прикасаться.
Рут заходит следом. Маску она спустила на подбородок, взгляд ее скользит по разбросанным вещам. Возможно, Ник сам оставил в трейлере беспорядок, когда уходил. Ей трудно об этом судить, ведь раньше она здесь не бывала.
Ник прикрывает лицо рукой, пряча нос и рот, и открывает стенной шкаф, в котором лежит напиханная как попало одежда. Он достает вязаную шапочку, натягивает ее на голову.
Так-то лучше. Он сразу чувствует себя менее голым.
Ник бросает Рут пару перчаток и свою старую бейсболку. Она ловит их, надевает, убирая пропылившиеся волосы под кепку, а покрытые волдырями руки прячет в шерстяные перчатки. Он видит, что она морщит лоб, – вероятно, недоумевает, почему летом он возит с собой зимние вещи. Ну и пускай.
Из выдвижного ящика в нижней части шкафа Ник достает нож – небольшой, но на вид грозный. Вытаскивает его из чехла. Лезвие острое. Что ж, вполне может пригодиться.
Рут пятится.
– Не нервничай ты, это мой старый рыбацкий нож.
– Это твой дом? – Рут смотрит на фотографии, разбросанные по комнате. На них лежит пыль.
– Можно и так сказать. Я не… – Он замолкает. Ей-то какое дело? – Да, пока тут, живу здесь… жил.
Ник поворачивается к полке над раковиной, на которой стоит несколько консервных банок, упаковка мюсли и печенье, тоже покрытые пылью. Он тянется к печенью, но потом останавливается.
Чувствуя на себе взгляд Рут, поворачивается к ней.
– Знаешь, что-то мне подсказывает, что нам лучше вернуться на берег.
– Думаешь?
– Я, конечно, не ученый, но уверен, что счетчик Гейгера здесь должен зашкаливать.
– Мне казалось, пока непонятно, ядерная это катастрофа или нет.
За последние дни в Окленде Рут посмотрела больше новостных выпусков, чем за весь прошлый год. Дикторы с паникой в глазах как могли старались предоставить информацию, которой у них просто не было. Сообщения, поступавшие из Европы, ясности не вносили. С лица земли исчезали целые города, но никто не знал, что именно произошло. Известно было одно: в результате какой-то катастрофы все живое и неживое было истреблено. Бедствие невиданного размаха, не имевшее аналогов в истории.
Свет послеполуденного солнца сочится
– Посмотри, какой дрянью мы дышим. И, что бы это ни было: ядерная бомба, «грязная» бомба, какое-то химическое оружие, – непонятно, к чему это приведет.
Он хватает из шкафа худи, натягивает его через голову.
– Так, пусть пыль оседает, а мы возвращаемся на берег, разводим костер, ставим твою палатку, составляем план. Ясно, что живых мы здесь не найдем, но ведь не может быть, что уцелели только мы с тобой вдвоем. Такого просто не может быть. Нужно подождать. Посмотрим, что будет дальше.
Рут кивает. В словах Ника есть свой резон. У нее урчит в животе.
– Как быть с едой?
– У тебя ведь еще есть бобы, да?
– Да. Но надолго их не хватит.
– Надеюсь, нам не придется долго ими питаться. И мы должны есть водоросли.
– Водоросли?
– Да. Будем жарить их на палках, мы с отцом так делали, когда ходили на рыбалку. Чтобы организм получал йод.
Рут качает головой.
– Таблетки йода принимали после Хиросимы, Нагасаки, Чернобыля. А в водорослях есть йод, да? Точно не знаю, как это действует, но хоть не умрем сразу. Может быть, у нас какая-нибудь онкология разовьется, но об этом мы подумаем потом.
– Значит, на ужин водоросли и бобы.
– Уступаю дорогу дамам. – Ник с улыбкой кивает на дверь. Смотрит на Рут. Она стискивает зубы, как тогда на берегу, когда он впервые ее увидел. Ник снова показывает на дверь и извиняется: – Прости. Я хотел сказать: веди нас.
12
– Пакуй чемоданы!
Алекс с велосипедом на плече влетает в дверь. Рут поднимает глаза от книги. Чувствует, как в ней закипает восторг. Вот почему она решила связать свою жизнь с этим энергичным красавцем.
– Мы уезжаем. Не забудь положить удобную обувь для ходьбы и что-нибудь непромокаемое!
Непромокаемое? Рут падает духом. В ее гардеробе нет ничего похожего на плащ. Она надеялась на несколько дней сбежать от нескончаемого февральского уныния. Думала, будет сидеть на веранде, потягивать холодные напитки, подставляя лицо солнцу, а не тащиться куда-то, где нужна непромокаемая одежда.
В глубине души она понимала, что они вряд ли покинут Великобританию: в Новый год Алекс пообещал себе летать на самолете только по служебным делам. Ей суждено отправиться в отпуск на автомобиле или на поезде. Но ведь в Париж они все равно могли бы поехать, разве нет? Там сейчас не тепло, но все же это Париж.
Настроение у нее снова поднимается: небольшое приключение в середине семестра – это именно то, что им нужно.
Алекс, она знает, задумал путешествие, чтобы не накручивать себя из-за того, что Сара везет детей к родителям. Рут выдохнула с облегчением, когда узнала, что Лили с Джеком не будут гостить у них и ей не придется играть роль мачехи, но Алекс всю неделю ворчал из-за того, что его бывшая жена не согласовала с ним свое решение по поводу детей. Перемена в его настроении радовала, и, даже если этот мини-отпуск, ставший для Рут сюрпризом, Алекс задумал в пику Саре, отказываться от удовольствия она не собирается. Алекс до нелепого романтичен – цветы, широкие жесты – этим, помимо прочих своих достоинств, он изначально ее и подкупил. Для нее он как герой романа: ее собственный мистер Рочестер или Ретт Батлер.