Острее шпаги (Клокочущая пустота, Гиганты - 1)
Шрифт:
Очевидно, старый судья прекрасно знал о долгах Пьера, а может быть, и ждал их уплаты.
Когда Пьер Ферма вышел из парламента, то покрытая лаком карета с графским гербом на дверцах продолжала стоять у подъезда. Из окна ее выглядывал счастливый Рауль, а открыв дверцу и тяжело опустившись на откинутую ступеньку, на землю сошел старый вельможа, издали делая знаки Пьеру.
Тот направился навстречу старому графу.
– Не откажите в милости, дорогой метр, осмотреть отныне принадлежащий вам дом. Там, в сундуке, ключи от которого я вам
Пьер должен был уступить старому графу.
Вслед уезжающим в карете счастливым людям смотрели судейские, в числе которых был розовощекий судья. Поскольку он слышал, выйдя вместе с Ферма из парламента, обращение к нему старого графа, слух о баснословной награде молодому советнику, применившему так удачно математику в судебном деле, мгновенно разнесся по городу.
Во всяком случае, Луизу дома ждал уже все знающий отец.
В страхе стояла она перед ним, когда он потребовал, чтобы дочь спустилась к нему.
Расхаживая по веранде от колонны к колонне, как и в памятный день "первого сонета", он говорил:
– Я не знаю, осудила бы покойная мать твое дерзкое появление в зале парламента, но я, отец твой, служащий Справедливости, признаю твой поступок достойным, поскольку он содействовал спасению невиновного человека. Я не знаю, что заключалось в письме, но поведение молодого метра Пьера Ферма, нашего родственника по женской линии, показало, что мы имеем дело с человеком удачливым, может быть, имеющим где-то вверху солидную поддержку. Однако не следует из этого делать вывод, что он на правах родственника может снова появиться на пороге моего дома.
– Что вы, папа!
– опустив глаза, сказала Луиза.
– Разве, так разбогатев, став сразу завидной фигурой, он посмотрит в нашу сторону?
Господин Франсуа де Лонг засопел и согнулся еще больше:
– Вот видишь, как я был прав, отстранив такого человека от твоей чистоты. Да ты сама не захочешь на него взглянуть, несмотря на свалившееся ему богатство.
– Почему же?
– робко спросила Луиза.
– Ведь вы учили меня, что всегда надо взвешивать, что выгодно, а что нет.
– Какую же ты выгоду видишь?
– Говорят, старый граф предложил Пьеру Ферма стать его наследником, усыновить его.
– Откуда ты это знаешь? Об этом не болтают.
– Вы учили меня, папа, узнавать то, что надобно.
– Это как же понимать? Не метишь ли ты в графини?
– А почему бы и нет?
– подняла Луиза невинные глаза на отца.
– Разве вы были бы против?
– Я? Против такого дела? Конечно, нет! И если он на правах нашего родственника по женской линии появится у нас, я встречу его даже лучше, чем когда он приезжал сюда со своим толстобрюхим отцом.
– Ах, папа! Так не говорят об усопших!
– Не знаю, найдется ли ему место в раю, но из вежливости и из родственных чувств я готов пожелать ему этого.
– Значит, Пьер
– Ах, лукавая! Неужели ты все рассчитала верно еще прежде меня?
– Вы меня учили этому.
Пьер Ферма был ослеплен осмотром отныне его собственного дома, который был обставлен дорогой мебелью с редким вкусом. Он переходил, сопровождаемый отцом и сыном де Лейе, из комнаты в комнату, из розовой спальни в голубую гостиную, в отделанный ливанским кедром кабинет, наполненный бодрящим смолистым запахом ценной древесины, в украшенную охотничьими трофеями столовую и даже в детскую с несколькими кроватками, ждущими своих новых обитателей.
Пьер Ферма не мог удержаться от счастливого смеха.
Старый граф сам открыл ему отделанный медью и привинченный к полу кабинета сундук с аккуратными Столбиками золотых монет.
– Я не могу принять всего этого, ваше сиятельство, - вдруг заявил Пьер Ферма.
– Дорогой метр!
– положил ему на плечо руку старый граф.
– У вас впереди долгая жизнь. Не всякий раз вам удастся так удачно завершить дело. Вы не выиграли в кости все это, а честно заработали, отстояв жизнь человека, которая мне дороже всего, что я имею. Вы отказались быть моим наследником. Допускаю, что вам не нужны графские титулы, но у вас нет оснований нанести тяжкую рану сердцу, куда вы вошли как самый дорогой для меня человек.
Слова эти растрогали поэтическую натуру Пьера. Он не смог оказать стойкого сопротивления. К тому же и молодой Рауль присоединился к просьбам отца, напомнив о предложенной ему в тюрьме дружбе.
– Я найду вам, Пьер, такую невесту, такую невесту, что все, что вы видите, померкнет перед нею. Я имею в виду Генриэтту, дочь герцога Анжуйского!
– Позвольте, Рауль, но ведь вы сами добивались ее руки!
– Я уступлю ее вам в благодарность за спасение.
Но этого дара Пьеру уже было не нужно.
С трудом дождались наступления ночи и Пьер и Луиза, каждый сгорая от нетерпения сообщить свою собственную радостную весть - Пьер о свалившемся на него если не богатстве, то обеспеченности на первое время и о прекрасном доме, Луиза о готовности отца возобновить отношения с Пьером с довольно явными намерениями, которые Луиза сумеет ему подсказать.
Пьеру пришлось задержаться в замке старого графа, где друзья отца и сына де Лейе праздновали возвращение Рауля. Поднимали бокалы и за Пьера, которого все охотно принимали в свой круг.
Рауль никак не хотел отпускать Пьера, но с наступлением темноты сам отправился вместе с ним. Пьер уже готов был признаться ему, куда он спешит, но Рауль сам вдруг попрощался с новым другом, уверяя, что вспомнил о своем верховом коне, которого забыл посетить сегодня, и должен тотчас вернуться.
Пьер внутренне улыбнулся. Ему-то было ясно, куда спешит "воскресший" для жизни Рауль, так охотно уступая своему спасителю завидную невесту, замеченную самим его высокопреосвященством господином кардиналом.