Острее шпаги
Шрифт:
Детрие и граф де Лейе подружились в Сорбонне. Разные специальности, выбранные ими, разъединили, но не отдалили их друг от друга. Они всегда вместе гуляли по бульвару Сен-Мишель и встречались на студенческих пирушках, пили вино, пели песни и веселились с девушками.
Граф осадил коня и ловко соскочил на землю, восхитив тем проводника, подхватившего поводья. Друзья обнялись и направились к раскопкам.
— Тебе придется все объяснять мне, как в лицее, — говорил граф, шагая рядом с Детрие в своем развевающемся на ветру бурнусе. Его тонкое бледное лицо, так не вязавшееся
— Раскопки ведутся на месте одного из древнейших городов Египта, — методично начал археолог. — Гелиополис — «город Солнца». В древности его называли «Ону» или «Ей-н-Ра». Здесь был религиозный центр бога Ра — победителя богов, который «пожирал их внутренности вместе с их чарами». Так возвещают древние надписи: «Он варит кушанье в котлах своих вечерних… Их великие идут на его утренний стол, их средние идут на его вечерний стол, их малые идут на его ночной стол…» — декламировал цитаты археолог.
— Прожорливый был бог! — рассмеялся граф.
— Эти религиозные сказания отражают не только то, что Солнце, всходя над горизонтом, «пожирает» звезды, но и отражает, пожалуй, реальные события древности.
— Битву богов с титанами?
— Нет. Воевали между собой не столько сами боги, сколько жрецы, им поклонявшиеся. Так, с жрецами бага Ра всегда соперничали жрецы бога Тота Носатого (его изображали с головой птицы ибис), сыном которого считался фараон Тутмос 1. Любопытно, мой граф, что наследование престола у египтян, как пережиток матриархата, шло по женской линии.
— Постой, великий древнесчет! Я в невежественной своей темноте слышал лишь о двух египетских царицах — Нефертити и Клеопатре. Обе украсили бы собой бульвар Сен-Мишель.
— Жила и другая, как раз дочь Тутмоса Первого, и, быть может, даже более прекрасная, чем эти прославленные красавицы. Однако Клеопатра, как известно, была гречанкой (по линии Птолемея, соратника Александра Македонского). А Нефертити не правила страной. Она была лишь женой фараона Эхнатона, смелого преобразователя. Ее изображали даже сидящей на коленях у мужа…
— Какая непростительная добродетель! — шутливо воскликнул граф.
— А вот жившая много раньше Хатшепсут (или Ха-тазу), та была единовластной правительницей, женщиной-фараоном, едва ли не единственной за всю историю Египта.
— Постой, постой! Не о ней ли говорили, что она была ослепительно красива?
— Видимо, о ней.
— Как же она воцарилась? Как королева красоты?
— На ней и сказалась матриархальная традиция наследования престола, который передавался не сыну, а дочери фараона. Дочь которой, в свою очередь, наследовала трон.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся граф. — Представь, я вижу здесь не столько матриархат, сколько заботу о чистоте фараоновой крови.
— Что ты имеешь в виду?
— Расчет, холодный расчет, приближающийся к математическому. И в данном случае расчет этот построен на недоверии к женщине.
Археолог искренне удивился.
— А как же! — с озорной улыбкой стал разъяснять граф де Лейе. — Фараонова кровь с гарантией может быть передана только через мать наследнику, поскольку отцовство фараона никогда не может быть установлено
— Ну, знаешь! — возмутился Детрие. — Под твоими «формулами» кроется неприкрытый цинизм. По-твоему, жена фараона могла принести наследника от постороннего отца?
— Какой же это цинизм? Не всегда, конечно. Но… по теории вероятностей такой случай не исключен, А вот при древнеегипетском престолонаследии даже такой случай исключался.
— Нет! Не допускаю у древних такого цинизма.
— Тогда продолжай, посмотрим, на что твои древние египтяне были способны!
— Итак, престолонаследницей становилась дочь фараона, вернее, дочь его жены. И эта наследница должна была выйти замуж за собственного брата.
— Ага! — прервал Лейе. — Тот же момент соблюдения чистоты крови. Ну если хочешь, то — высшая форма аристократизма. Прямой путь к вырождению через кровосмешение. Недаром я все еще холост!
— Дочь фараона, наследуя трон и выйдя замуж за брата, уступала ему этот трон. Хатшепсут была дочерью Тутмоса Первого, раздвинувшего границы своего царства Та-Кен за третьи пороги до страны Куш и доходившего до Сирии, до Евфрата. Она наследовала от отца власть фараона и передала ее по традиции своему супругу и брату Тутмосу Второму. Он был болезнен и царствовал лишь три года.
— Естественный результат кровосмешения!
— А вот после его смерти Хатшепсут не пожелала передать при своей жизни власть фараона своей дочери и ее юному мужу, впоследствии Тутмосу Третьему, и стала царствовать сама. За двадцать лет властвования она прославилась как мудрая правительница и тонкая художница.
— Так это про нее говорили, — воскликнул граф, — что она красивее Нефертити, мудрее жрецов, зорче звездочетов, смелее воинов, расчетливее зодчих, точнее скульпторов и ярче самого Солнца?
— Пожалуй, это не так уж преувеличено. Действительно, эта женщина глубокой древности должна была обладать необыкновенными качествами, чтобы удержать за собой престол. Ей пришлось изображать себя на нем в мужском одеянии с приклеенной искусственной бородкой.
— Фу, какая безвкусица! — возмутился граф. — Дама в усах! Ярмарка.
— Ты не сказал бы этого, увидев ее скульптурные изображения. Они прекрасны!
— Рад был бы полюбоваться. Где их найти?
— Это нелегко. Большинство ее изображений уничтожено мстительным фараоном Тутмосом Третьим, захватившим трон после Хатшепсут и прославившимся как жестокий завоеватель. Но все равно тебе стоит посмотреть поминальный храм Хатшепсут в Фивах — грандиозное здание с террасами, на которых при ней рос сад диковинных деревьев, привезенных из сказочной страны Пунт. Увы, теперь вместо деревьев можно увидеть лишь углубления в камне для почвы, в которой росли корни, да желобки орошения. Но все равно зрелище великолепно — гармонические линии на фоне отвесных Ливийских скал высотой в сто двадцать пять метров. Такой же высоты был и здесь холм; мы раскопали его, чтобы освободить под ним храм бога Ра. Его ты и видишь перед собой. Учти — в нем бывала сама Хатшепсут. Быть может, она здесь боролась с врагами престола, отстаивая свои права фараона и…