Острие Клинка

Самылов Алексей Леонидович

Просторный холл. Ферокс не разбирался во всяких дизайнах, на его взглядбыло слишком… строго. В Фамилии Рабулеев предпочитают «массивный» имперский стиль, то есть красный и золотой цвета, «мощную» мебель… И да, размеры комнат побольше. У главы Рабулеев приемная была размером… Это был приемные зал, а не комната.

Короткий коридор. Стены были все в том же стиле. Белые, с какими-то рисунками.

— Прошу вас, Рабулей-сан, — девушка склонила голову.

И сделала жест в сторону двери. Ферокс сделал глубокий вдох. Девушка сдвинула дверь в сторону («дала время собраться» — отметил мужчина).

Входя,

Ферокс отметил, насколько толстая стена. Это стало еще одним штрихом. То, что его сопровождала всего одна служанка, его также не ввело в заблуждение. Не те люди. Скорее всего, тут имелась такая охрана, что даже толком дернуться не успеешь. И вполне возможно, что вот эта кроткая и милая служанка способна его на ломтики порезать. Хинодзины любители так маскировать и маскироваться.

Мужчина вошел в комнату. Точнее, в кабинет. Дверь за его спиной чавкнула, то есть помещение было изолированным. И опять никакой охраны. За большим письменным столом в дальнем от входа углу сидел молодой светловолосый парень. И кабинет опять небольшой. Относительно такого же в Тибрите, конечно.

— Прошу сюда, Рабулей-сан.

Ферокс буквально из последних сил сдержался, чтобы не отшатнуться, когда рядом (чуть не в самое ухо) раздался женский голос. Он с почти слышимым скрипом повернул голову. И увидел красивую женщину в черном облегающем, но одновременно строгом платье, без интригующих вырезов и прочего. Хотя, это платье само по себе показывало… Но не полностью. Опять это хинодзинское коварство. На губах шинчи играла легкая улыбка. Очевидно, что она прекрасно понимала, как реагируют на нее мужчины. Кстати, вот и охрана. Такая, что если тебя будут убивать, то ты даже и не заметишь. А если и заметишь, то будешь пускать слюни, пока тебя режут.

Женщина указывала на гостевую зону кабинета, где стояли четыре кресла вокруг круглого стола. И вот это уже было не в традициях хинодзинов. А вполне себе привычная обстановка для тибритца.

Кстати, говорила женщина на чистом лацийском. Если закрыть глаза, то и не скажешь, что Ферокс сейчас говорит с шинчи. Обычно хинодзины нечетко выговаривают, точнее вообще не выговаривают «Л» и слишком четко «Р». «Рабулей» у них звучит, как «Рабуреу».

— Благодарю, — кивнул Ферокс, когда сел в кресло.

Женщина в ответ опять слегка улыбнулась… И заняла одно из кресел. А вот эта прическа, когда в узел на затылке воткнуты длинные такие… спицы, Фероксу уже знакома. Причем, от отца. Симеон Рабулей рассказывал, что эти заколки вполне можно применить, как оружие.

Эти узкоглазые, сынок, только на первый взгляд цивилизованные люди. Как только дело идет не туда, куда им надо, они будут применять силу. Не колеблясь. То есть ты всегда должен иметь подстраховку, чтобы тебя банально не прирезали. Запомни, Ферокс, они только называются «империей», только выглядят прилично. Они могут говорить на нормальном языке, причем так чисто, что многие пелеи так не смогли бы. Они могут искать выгоду, с ними можно торговать. Но до определенного предела. Потом они отринут выгоду, любую, даже самую для них приемлемую и нужную, отринут внешний лоск и будут «следовать Пути».

И

самое трудное в этом, что это не простая секта какая-нибудь, типа «Искателей Справедливости». У этих узкоглазых часто бывает так, что каждый сам себе секта. И невозможно предугадать, какие именно слова станут спусковым механизмом агрессии, после чего «цивилизованный» человек на глазах превращается в алчущего крови варвара…

— Такаи? (Дорогой?) — мелодичным голосом спросила шинчи, повернув голову в сторону стола.

— Има. Икимасу (Сейчас. Иду), — ответил парень.

Женщина повернулась обратно и снова улыбнулась Фероксу… Она была красива, очень красива, эта шинчи. Но у Рабулея, почему-то, от ее взгляда как-то нехорошо в животе делалось. Повисло напряженное (как показалось мужчине) молчание.

Ферокс услышал, как отъехала дверь.

— Не, босу, дошита но? — раздался требовательный девичий голос.

(Глава, что за дела?)

И очень знакомый Фероксу голос. Мужчина рефлекторно дернул щекой. Юмику-сама Рабулей очень хорошо запомнил.

— Юмико, чотто атоде ките, — спокойный голос парня.

(Юмико, давай ты позже зайдешь?)

— Оу, со-со, го де модотте кимасу, — ответила Юмико-сама.

(Ой, конечно, простите)

Дверь снова задвинулась. А Ферокс немного удивился тому, как Юмико-сама… Если бы мужчина не слышал ее раньше, то подумал бы, что сейчас просто заходила какая-то девчонка. Голос был совсем другой. А Ферокс уж подумал, что Юмико-сама напрочь отмороженная и повернутая на насилии подросток, который дорвался до живых людей.

От стола, обзор на который закрывала спинка другого кресла, раздался мелодичный сигнал. Стандартный сигнал соединения.

— Нобу, Рюриков-сама ни ваташи но офису ни куру, — спокойным ровным тоном произнес парень. — Хитсоу га ару кото о омоидаса сете кудасай.

(Нобу, напомни Рюрикову-сама, что ему нужно прийти в мой кабинет)

Сигнал окончания соединения. Легкий скрип, приближающиеся шаги. И парень сел в кресло, рядом с женщиной. И напротив Ферокса.

— Перед вами Кусаби Денис-сама, — строго заговорила женщина, опять на лацийском и почтительно добавила. — Кусаби-сама, Рабулей Ферокс-сан.

Ферокс молчал… Наученный уже. А Кусаби слегка кивнул, когда его представляли.

— Вижу, Юмико опять была излишне строга, — заговорил парень, причем опять на лацийском. — Я прошу за нее прощения. Сами понимаете, юность, максимализм. Здесь вы можете говорить свободно, Ферокс-сан.

И опять так чисто, словно Ферокс не в Шин, а в Империи сейчас находится!

— Э-э, я понял, Кусаби… э-э, сама, — настороженно ответил Рабулей.

— Что же, перейдем сразу к делу, — продолжил парень. — Я читал ваши… соображения, Ферокс-сан. В принципе, я не вижу ничего того, что было бы невозможным. Хотелось бы уточнить. Почему вы полагаете, что не сможете выкупить ваши корабли?