Острое чувство субботы. Восемь историй от первого лица
Шрифт:
Не хватает слов и вы*ажений, чтобы описат* вче*ашнее! Да ещё отныне в моём комп*юте*е не хватает двух ценных букв.
Я взял с собой валютный запас и захватил целлофановую сумку с комп*юте*ом, на всякий случай, чтобы не упустит* важную мысл*, если она вст*етится на пути.
Эвелина была дома. Я позвонил, она отк*ыла, и я с*азу же отдал ей неп*икосновенный валютный запас. Она ответила мне глубоким т*епетным взо*ом и сказала п*оникновенным голосом: «Ты, папаша, невов*емя как-то п*итащился! Давай лучше в д*угой *аз?»
Я воз*азил стихами из песни: «Мы так близки, что слов не надо!» Но
В это мгновен*е между нами возник Толян с татуи*овками и в г*убой фо*ме сп*осил, откуда я вылупился. Я ответил с достоинством: «Феде*ал*ное сек*етное бю*о *асследований! Соп*отивление бесполезно!!»
Тогда он воскликнул в г*убой фо*ме: «Ты что, сука, сдала меня легавым?!» и схватил Эвелину за её п*ек*асные белоку*ые волосы.
Это был вопиющий момент! И я нанёс Толяну по голове такой сок*ушител*ный комп*юте*ный уда* вместе с сумкой, что из неё высыпалис* на пол ценные буквы, а две из них найти уже было не суждено…
Дал*нейшие безоб*азные действия нанесли г*омадный физический, в том числе духовный, уще*б всем участникам событий и даже не заслуживают попаст* в междуна*одный, ми*овой Инте*нет.
7 сентября
До*огая любимая мама!
Из инопланетных источников, заслуживающих дове*ия, я узнал, что могу легко общат*ся с тобой, если, конечно, ты не вы*азиш* от*ицател*ный п*отест.
У меня две новости: одна хо*ошая, финансовая, д*угая — не очен*.
Хо*ошая новост* о том, что я сумел создат* неп*икосновенный валютный запас. Сейчас им владеет Эвелина, потому что в жизни ей так надо.
Вто*ая новост* о носках. Помниш*, ты мне купила вязаные ше*стяные носки для дома, чтобы я не п*остывал? К сожалению, мама, они п*охудилис* на пятках, потом их два *аза штопали и зашивали в качестве одолжения мне. Но в течение лета, к несчаст*ю, возникли к*упные ды*ки на пал*цах ног, особенно заметные с левой сто*оны п*авого носка. Наве*но, я буду вынужден об*атит*ся к социал*ному *аботнику Фаине, чтобы она опят* зашила твои носки, хотя указанная Фаина однажды их чут* не выб*осила, но я не дал!
Кстати, о ды*ках. На днях я, наконец, точно выяснил, чем латают чё*ные ды*ы. Мне сказали, мама, если нужно, в п*еделах досягаемости их латают люд*ми! Об этом нел*зя никому гово*ит*, но от тебя я не ск*ою! (Ты же мне велела ничего от тебя не ск*ыват*.)
Мне ещё надо глубоко всё обдумат*. Но, возможно, мама, *азгадка смысла жизни уже близка.
Мне дали пят* суток, чтобы я *ешился навсегда покинут* нашу планету Земля. Сегодня настал самый последний ден*! Но я очен* жду п*ихода Эвелины. Вче*а, после неп*иглядных событий, я тоже очен* ждал, но она не п*ишла. Что если она сегодня явится в поисках новой личной жизни, а меня уже на Земле нет?! Так будет несп*аведливо и нечестно.
Поэтому, до*огая, любимая мама, я ещё подожду изо всех сил.
История пятая
МОЙ МУЖ ПРОДАЛ «ЮКОС»
Когда в 2003-м, осенью арестовали Ходорковского, я это восприняла как событие только для Валеры. Мне-то здесь что? А к тому времени, когда мы с Валерой перед
У Валеры однажды брали интервью и задавали ему такие наивные многозначительные вопросы: «Что такое дружба? Думаете ли вы о смерти? Что такое любовь? А у вас была любовь настоящая?» Я слушала запись и на этом вопросе о настоящей любви прямо вся замерла.
И знаете, что он сказал? «Я думаю, она у меня впереди». Вот так вот, оказывается… И я до сих пор борюсь с собой, чтобы ему не отомстить! ( Смеётся.)
Ладно, давайте вернёмся к началу. Для нас это была неожиданность. Валера тогда был начальником отдела продаж и аукционов. И вдруг в один прекрасный день он приходит домой и говорит: «Ты знаешь, меня позвали продавать “ЮКОС”».
А Валера очень тщеславный человек. Самый главный девиз для него, чему он учил свою дочь и зятя: «Добейся славы!» У него всегда было предчувствие момента, когда он совершит в своей жизни что-то очень важное. Потому что внутренние обещания и обещания «сверху» были крупнее, чем реальность.
Политикой он совершенно не интересовался, ни в какие партии не вступал. Сначала, когда хотел, его не брали. А когда позвали, он уже и сам не пошёл. За стадами не бегал, в стаях не летал — ему как-то лучше самостоятельно. Как он относился к Ходорковскому? С сочувствием относился, но не слишком доверял из-за его комсомольского прошлого.
Когда из Москвы пришло приглашение продать основной актив «ЮКОСа», это, во-первых, сильно удивило и в определённой мере испугало, потому что вокруг уже звучали всякие разговоры… Но само это приглашение было чрезвычайно комплиментарным, выглядело как профессиональное признание.
Валера к тому времени был уже очень известный аукционист. Он, например, продавал имущество Московского часового завода, акции золотых приисков на Севере… А тут появляется шанс по-настоящему прославиться. Причём на весь мир, по всем теле- и радиоканалам. Тогда это было самое главное его ощущение. Плюс, конечно, чувство ответственности. И страх.
А начальником у него в то время был некто Хафкин, дай ему бог здоровья, конечно.
И вот этот Хафкин вдруг стал подливать масла в огонь. Говорит Валере открытым текстом: «Позвонили из Москвы. Необходимо принять решение. Видимо, нужно ехать. Только ты сначала подумай хорошо! Не завидую тебе…» — «А в чём дело?» — «Ты что, сам не понимаешь? Тебя же там пришьют. Это, может быть, твоя последняя поездка. Имей в виду, замочить могут запросто. До аукциона вообще не доедешь, не дойдёшь». И так далее.
Отношения у них были плохие. Не исключаю, что он Валере просто мстил. То ли завидовал, то ли побаивался. Но чувство страха внушить сумел.
Валера приходит домой: так и так, надо ехать, другого такого шанса больше не будет, и струсить нельзя, стыдно! Когда подобные вещи предлагают, не подразумевается отказ. В то же время и страшновато.
Запугивали-то очень сильно. Дня не проходило до отъезда, чтобы тот же Хафкин ему не повторял: «Имей в виду. Я тебе не завидую. Попрощайся с женой», и всё в таком духе.