Остроги. Трилогия
Шрифт:
В следующий миг Данила оказался рядом. Лезвие «катрана» вошло блондинке под ребра – Дан целил в сердце, но не попал. Тварь шмякнула тыльной стороной ладони ему по лицу. И вроде обычная пощечина, а Дана отбросило к стене. Он ударился затылком, едва не потерял сознание, в глазах потемнело.
Услышав топот – это Ашот кинулся на помощь, – Дан на четвереньках подполз к топору, который выронил Маркус. Но взять оружие не успел – тварь с торчащим из-под ребер ножом навалилась ему на спину. Локти и колени подогнулись – блондинка оказалась неожиданно тяжелой, будто в нее запихали свинца по самую
– Контрольный, – одними губами шепнул он и каблуком перетер слизня в мерзкую кашицу.
Приблизившись к побоищу, Гурбан махнул рукой. «Варяги» двинули за ним, остановились сзади. Данила поднялся, ощупал затылок – шишка уже начала набухать, скоро станет вдвое, а то и втрое больше. Он наклонился над блондинкой, бесстыдно раскинувшей ноги, извлек нож, вытер лезвие о мини-юбку.
– Х-х… х-х… – Маркус цеплялся за жизнь, передавливая себе горло, но его уже ничто не могло спасти. И никто не мог.
*
Очнулась Ксю на большом столе, за которым до этого просидела столько времени, что могла уже отличить его на ощупь. Так и получилось. Сначала она почувствовала деревянную поверхность кожей и только потом увидела на противоположном конце стола короб усилителя. Прибор – обесточенный, бесполезная железяка – уже не гудел. Поздно следовать инструкциям и соблюдать правила эксплуатации. Плохо. Очень плохо. Гарантийного ремонта не будет, если Тихонов сломал усилитель. Или прибор зачем-то ему нужен?..
Ксю едва сдержала слезы. Она ведь не блондинка из острога. Она рождена на воле, на Территориях, где сопли по роже размазывать не принято. Чтобы не всхлипнуть, стиснула зубы и крепко зажмурилась. Отшлепать бы себя по щекам, но пока что никак – руки-ноги связаны. На столе ее так закрепили, чтобы не сползла, не упала. Мышцы не затекли – значит, в отключке пробыла самую малость.
Ветерок из разбитого окна охладил не только щеку, но и скользнул по груди, тронул за самое интимное ниже пупка. Только тогда Ксю сообразила, что не просто связана, но и раздета. То есть вообще!..
Над ней навис Тихонов, совсем у советника крыша поехала.
– Жива? Вот и славно. Поживи пока… Всё дела, дела, тут решаешь, там решаешь, о себе, о своем удовольствии подумать некогда. Понимаешь меня? Вижу, что да. По глазам вижу.
Что в ее зрачках увидел старый козел, Ксю не знала. Должен был – презрение и ненависть, а там мало ли. Может, у него зрение плохое?..
– Мальчиков моих убила… Хорошие мальчики были, исполнительные. Одного я к Шамардину пристроил – думал, свой человек у врага под боком не помешает. – Говоря это, советник пританцовывал. Еще немного – и чечетку отбивать начнет. Не то что крышу – чердак подчистую снесло.
Во
Движения Тихонова стали резче, он будто не просто выплясывал, а ритуал шаманский исполнял. Мухоморов, что ли, объелся или обкурился? Вольники частенько баловались дарами природы, расширяющими сознание, но чтобы советник Московского острога… Он словно орловский карлик, приносящий в жертву пойманного им человека.
Вот только рост у Тихонова неподходящий, и радиации тут маловато, если с Орлом сравнивать. Да и Ксю на роль жертвы не согласна.
Тихонов выпал из поля ее зрения. Куда подевался, что делает? Ксю приподняла голову насколько это было возможно – на пару миллиметров, – в лоб ее впивалась веревка, мешая маневру. И откуда только взялась веревка эта? Советник с собой притащил? И ноги у Ксю слишком широко раздвинуты. Она попыталась их сдвинуть. Увы, советник знал свое дело, жестко зафиксировал – в молодости мечтал стать гинекологом?
Тихонов склонился над ней. Скальпель в его руке был в крови убитого Ксю бойца. Блондинка задергалась, пытаясь обрести свободу. И похоже, ее возня пришлась по нраву советнику – обнажив бледные десны и крепкие еще зубы, он расхохотался. Скальпель едва не выскользнул из его пальцев. У Ксю перехватило дыхание – представила, как острие вонзается ей в живот…
– Дай боже, девочка моя, чтоб у меня все получилось. Если нет – воспользуюсь этой игрушкой. – Тихонов вновь показал Ксю скальпель, положил его на стол и, кряхтя, занялся пуговицами на паховой латке своего комбеза. Снимать кепи и разуваться он, похоже, не собирался. – Девочка моя, сделай так, чтобы я захотел быть с тобой.
Ксю содрогнулась от омерзения. Потворствовать желаниям Тихонова она не могла и не хотела. Она открыла рот, чтобы высказать ему все, что думает, и советник воткнул ей кляп. Но все же она промычала парочку самых забористых оскорблений.
– Да, девочка моя, да… – Тихонов аж закрыл глаза, так ему понравилось услышанное.
Ксю тут же замолчала, дабы не провоцировать советника.
Меж тем ситуация изменилась.
– Да тише вы! – крикнул кто-то, и тут же послышался топот на лестнице. После этого яростный рык «Тихонов, выходи с поднятыми руками!» Ксю уже не удивил. Похоже, группа захвата явилась в лабораторию вовсе не для того, чтобы освободить заложницу в добром здравии, – иначе визит был бы менее шумным.
– Стоять! Всем оставаться на своих местах! – услышала Ксю знакомые интонации. – В лабораторию никому без приказа не входить!
В дверном проеме показался советник Шамардин. В руке у него был ПМ. Покосившись на трупы и выбитую дверь, Шамардин шагнул в помещение и вскоре занял позицию возле стола.
– Тихонов, ты проиграл, – сказал он. – Сдавайся. Тебя будут судить по законам острога.
Глушитель смотрел в грудь Шамардину, а Тихонов с заметным сожалением разглядывал обнаженное девичье тело.
– Что же ты сделал с острогом, сволочь. – Лицо Шамардина словно отлили из гипса. – Что ж ты, сволочь, наделал, а? Ты едва не угробил население. Ты хотел страхом, руками палачей подмять народ под себя?! Всё. Хватит. Тебя больше нет, Тихонов. Ты закончился.