Остроги. Трилогия
Шрифт:
Ты отвык думать, разучился принимать решения. Как побитая шавка, неуверенно скулишь, рискуя привлечь внимание людей и их лошадей, до сих пор не почуявших тебя. Что-то не то со слизнем-хозяином. Почему медлит? Почему вернул тебе способность ощущать себя?!
Один из тех, кто возле костра, замирает. Глаза его скрывают солнцезащитные очки, а под очками шевелится что-то очень мерзкое, такое страшное, что становится тяжело и больно в низу живота. Это мерзкое знает, что ты рядом. Ты чувствуешь, как от него тянутся нити к тебе, и видно их не глазами, а чем-то другим… И твой хозяин —
то, что поселилось в нем,
—
И контроль исчезает совсем.
Память заполняет твою голову. Картинки содеянного мелькают перед глазами. И это… это просто ужасно. Ты ложишься на спину, тело охватывает дрожь, ты всхлипываешь и щеришь то, что осталось от зубов. Тебе хочется умереть.
Лошади всхрапывают. Люди хватаются за оружие, становятся в круг, спиной друг к дружке, костер с оленьей тушей в центре. Некому больше ее переворачивать, мясо подгорает.
Тебя лихорадит — то, что поселилось в хозяине, вернулось. До конца оно не совладало с вами, но заставило тебя заткнуться. Ты напрягаешь мышцы, чтобы выпрыгнуть из кустов и кинуться на людей. Пусть расстреляют тебя, пусть избавят от душевных мук. Но
оно
оказывается сильнее — и ты отползаешь назад.
Борьба с
ним
изматывает почище голода. Перед глазами все плывет, в висках шумит. Еще немного, и потеряешь сознание. Тебя бы вырвало, но в желудке пусто.
А потом все прекращается.
Жалко скуля, ты медленно, чтобы не выдать себя, убираешься подальше от лагеря ордынцев.
Перед глазами вспыхивает картинка — карта местности, военная, подробная, составленная еще до Псидемии. У хозяина — настоящего хозяина, а не того, кто вместо, — этих карт великое множество. Он указывает, куда идти, направляет. Хромая, оставляя за собой кровавые следы, ты ступаешь по слежавшейся хвое…
Новый хозяин
по пути кормит тебя малиной, заставляет жевать засохшие, горьковатые после зимы ягоды.
У нового хозяина есть цель.
А значит, надо идти, куда он укажет. Идти, пока есть силы.
Пока новый хозяин не увидит все, что хотел.
Глава 1
ПРАВО СЕНЬОРА
Дан впился в податливые губы, нежно коснулся упругой груди. Не забывая о ритме, стал одним целым с Маришей, слился дыханием. Пот двух разгоряченных тел смешался на смятых простынях…
И вся эта романтика под лязг по батарее отопления!
Даниле за выдержку медаль надо вручить. А лучше — орден. У кого-нибудь другого на его месте давно пропало бы половое влечение. Минут пять уже дедуля, живущий наверху, вовсю молотит костылем по гулкому радиатору.
Еще и возмущается:
— Молодые люди, вы мешаете мне спать! Тише, молодые люди! Ти-и-ише!
И это притом, что на улицах Питера, одного из самых больших оборонных острогов, нынче праздник: народ отмечает победу революции: стреляет по звездам и, танцуя под гармошки, поет частушки и злоупотребляет алкоголем — преимущественно паточным самогоном, крепким и пахучим. Даже небольшой дождь, прошедший недавно, не распугал гулен.
Под стариковский аккомпанемент завершив начатое, Данила Сташев отвалился от молодой жены, а затем рывком вскочил с постели. Его мускулистое тело освещала единственная лампочка, прикрытая абажуром из ветхого газетного листа. Шрамов на коже Дана, доставщика, бойца диверсионной группы «Варяги», было более
— Первая брачная ночь в самом разгаре. Ты чего это сачкуешь?
Заскрипела панцирная кровать — это Мариша перевернулась на бок.
— То ли еще будет, — пообещал Дан, соорудив на лице натужную улыбку. — Просто пить хочу.
— Водички?
— Я разве сказал, что хочу помыться? — Шутка получилась неуклюжей. Воспоминания о гибели отца не давали Даниле покоя, как ни гнал он от себя печаль.
Мариша хихикнула и кокетливо завернулась в простыню. Наружу теперь выглядывали только пятки и копна черных волос.
— Тебе принести? — Он двинул на кухню.
— Ага. Только живенько. Одна нога там, другая — где хочешь, а то, что между… Я соскучилась уже!
В холодильнике, знал Сташев, есть литровая бутылка с водой и такая же початая — с крымским вином. Скрипнули ржавые петли, повеяло холодом. Лампочка внутри перегорела, а заменить нечем. Он потянулся за приторно сладким портвейном — хотелось залить, утопить горе в вине, но передумал, взял воду в мгновенно запотевшем пластике, прижал бутылку к щеке, потом ко лбу.
Ключ от своей квартиры молодоженам дал недавний знакомый, питерский лейтенант. Сказал, что остальные москвичи перекантуются как-нибудь, а вот новой ячейке общества этой ночью свидетели ни к чему.
Прямо с кухни Данила вышел на балкон, никак вообще не защищенный. Иногда хочется открытого, без решеток, неба. Только так можно забыть о налетах зомбоптиц и тварях, что бродят за Стеной. Отвинтил крышку, хлебнул прямо из горлышка. Небо этой ночью освещали не столько прожекторы зенитных батарей, сколько прерывистые линии трассеров — празднующая толпа патронов не жалела. Вдоль улицы горели фонари, вдалеке мелькали факелы, указывая, в каком направлении откочевал праздник.
Ветерок приятно холодил разгоряченную кожу. Данила закрыл глаза, и вновь нахлынули воспоминания. Сначала о том, как ему и Ашоту досрочно выдали дипломы доставщиков — особых спецов, умеющих выживать на Территориях, населенных зомби. Им велели отправляться с Равилем и его командой, раскатывающей по дорогам в лимонно-желтом «хаммере»… Будущая жена Дана, Мариша, вопреки запрету отца, советника Харьковского острога Петрушевича, присоединилась к ним. В пути за экипажем «хаммера» до самой Москвы охотился отряд вольника Гурбана… В Арзамасе попав в секретную военную лабораторию, Данила встретился с отцом, профессором Павлом Николаевичем Сташевым, которого не видел больше двух лет. Дан тогда уже был членом Братства — на затылок ему подсадили слизня нового типа. Обычные слизни превращали людей и животных в безмозглых агрессивных зомби, люто ненавидящих человеческий род, ведь слизни по сути своей являлись биочипами, предназначенными для координации действий отдельных солдат и целых подразделений на поле боя. Смена магнитных полюсов Земли позволила этим биочипам-паразитам вырваться на волю и расплодиться в огромных количествах, практически уничтожив цивилизацию… А вот слизни Братства — это было нечто иное, заставляющее носителя думать, что тот поступает по собственной воле… Благодаря Гурбану и его людям, с помощью Павла Сташева Дан, Ашот и Мариша избавились от Братства. Они привезли в Московский острог Излучатель, созданный профессором, — особые волны этого прибора очистили острог от слизней…