Остров без сокровищ
Шрифт:
Существовали и другие схемы. Например, фиктивная продажа. У мятежного лорда оставался лишь замок да пара клочков земли, а остальные владения как бы продавались доверенному человеку, или нескольким доверенным людям.
А чтобы не искушать доверенных, сделка обставлялась условиями, позволявшими ее в любой момент расторгнуть по воле продавца. При этом псевдопокупатель выплачивал стоимость фиктивной покупки равными долями в течении многих лет – то есть доход с поместья шел прежнему владельцу. Естественно, и зиц-помещику за труды доставалось немало…
Представляется, что именно таким номинальным владельцем земельной собственности и был сквайр Трелони.
А еще представляется, что за долгие годы Трелони привык считать своим доверенное на время… И не удержался. Запустил руку в чужие закрома.
Рис. 4. Вот на такие ценные бумаги «Компании Южных морей» мог обменять чужое золото сквайр Трелони. Ценными они оставались недолго…
Все остальное в реконструкции – «Компания южных морей» (одна из первых в истории финансовых пирамид), приватирство, жизнь на Антилах – авторские догадки, мало чем подтвержденные. Могло быть так. Могло иначе. Но несомненно одно – когда эмиссар Стюартов, доктор Ливси, потребовал вернуть авуары, Трелони сделать это в полном объеме не смог.
А якобиты, надо заметить, голубиной кротостью и всепрощением не отличались. Могли обойтись с растратчиком весьма сурово.
Неудивительно, что сквайр Трелони так обхаживает Ливси, принимает «клистирную трубку» словно самого знатного лорда. Неудивительно, что он стал завинчивать гайки арендаторам (а заодно и контрабандистам). Неудивительно, что он заинтересовался предложением Билли Бонса, которое в иное время отверг бы со смехом…
Тут самое время изумиться: как? Разве Билли Бонс что-то предлагал сквайру?
Предлагал, конечно.
В отличие от истории с «Компанией южных морей» этот факт следует из текста и доказывается элементарно.
Но доказательства – в следующей главе.
Глава восьмая
Роковая страсть сквайра Трелони
Кстати, а все ли заметили, что сквайр Трелони алкоголик? Причем находящийся даже не в одной из ранних стадий, а далеко продвинувшийся по гибельному пути?
Пьет он постоянно. Трезвым мы сквайра не видим практически ни разу.
Первая наша встреча со сквайром происходит у него дома – Трелони и доктор вкусили обильный поздний обед и курят у камина. Обед, естественно, сопровождался распитием спиртного, иначе и быть в те времена не могло, вопрос в другом: сколько выпил сквайр? Насколько остался адекватным?
Выпил немало. Явно больше, чем доктор. Говорит Трелони на повышенных тонах, вчитайтесь в атрибуцию диалога: «воскликнул», «вскричал», «закричал», снова «воскликнул»… Доктор держится гораздо спокойнее. А сквайр с трудом контролирует не только речь, но и движения, – по ходу рассказа мистера Данса заехал трубкой по каминной решетке, разнеся ее (трубку) вдребезги.
Можно бы списать все на повышенную экспрессивность джентльмена, слегка шаржировано описанную Хокинсом. Но все дальнейшие действия сквайра подтверждают версию о его алкоголизме.
Вторая наша встреча со сквайром – виртуальная, Хокинс читает присланное Трелони письмо, автор же послания остается за кадром. Но и там, за кадром, он изрядно пьян.
Письмо написано «под мухой», сомнений нет, – сбивчивое,
Так готова к плаванию «Испаньола» или ее все еще снаряжают? Проспиртованный мозг сквайра явно не в состоянии отличить желаемое от действительного…
Если поменять эти два пассажа местами, то можно было бы допустить, что письмо писалось в два присеста: начал, отложил, через неделю закончил, – а за эту неделю работы на «Испаньоле» завершились. Но противоречащие друг другу утверждения расположены в тексте именно так: сначала корабль к плаванию готов, потом – вдруг снова не готов.
Получив письмо, Хокинс и Редрут приезжают в Бристоль. Сквайр обитает там в несколько странном для состоятельного джентльмена жилье – «в трактире возле самых доков». Якобы для того, чтобы неотрывно наблюдать за работами на «Испаньоле». Прямо из трактирного окна наблюдал, не иначе. Не отходя от барной стойки.
Сквайр встречает приехавших: «Он выходил из дверей, широко улыбаясь. Шел он вразвалку, старательно подражая качающейся походке моряков».
Хокинс в этой сцене на редкость тактичен. Мы же отметим, что качающаяся походка свойственна не только морякам… Причем дело происходит утром. Если наши догадки о происхождении качающейся походки сквайра верны, то у него сейчас, как говорят в народе, «трубы горят».
Проходит некоторое время, Хокинс сходил с запиской в таверну Сильвера, вернулся, – и что же увидел? Вот что: «Сквайр и доктор Ливси пили пиво, закусывая поджаренными ломтиками хлеба». Поправиться с утреца пивком – это правильно, это по-нашему. Но в Англии восемнадцатого века пиво – напиток не для джентльменов. Для простолюдинов, измученных Джин-актом. В своем стремлении сблизиться с моряками сквайр зашел очень далеко. Вернее, опустился очень низко. Доктор Ливси, скорее всего, пиво в том эпизоде не пил, лишь сидел рядом со сквайром.
В море пьянка продолжилась. Даже когда на горизонте показался Остров Сокровищ, и, казалось бы, пора завязывать с выпивкой, – сквайр остановиться не в силах. Остров все ближе, Джим Хокинс приходит в каюту сквайра со сногсшибательным известием о готовящемся пиратском мятеже, – Трелони встречает его со стаканом в руке. Они там с доктором испанским вином баловались…
Странно, что сквайр Трелони, с такими-то привычками, считался лучшим стрелком на «Испаньоле»… Именно считался – когда пришло время подтвердить свою славу искусного стрелка, сквайр опозорился: целился в Израэля Хендса, а угодил в другого человека. Надо полагать, руки с похмелья дрожали.
Как и многие алкоголики, сквайр старательно вовлекает в пьянку окружающих.
Матросов, например: «Пользовались любым предлогом, чтобы выдать морякам двойную порцию грога». Юного Хокинса: «Они усадили меня за стол, дали мне стакан вина, насыпали в ладонь изюму…», «Какой вкусной показалась мне козлятина, которую мы запивали старинным вином, захваченным с „Испаньолы“!»
Про Ливси и говорить нечего – давний и проверенный собутыльник.
Кстати, Хокинс пьет не только вино. Он и более крепкие напитки потребляет за милую душу: «Выпив рому, мы улеглись спать». Кто-нибудь еще настаивает на том, что Хокинс был мальчишкой?